Все остальные прекрасно понимали, кому они обязаны своим положением.
— Народная демократия, — говорил в 1949 году польский президент Болеслав Берут, — не результат вооруженного восстания. Она не родилась как власть Советов в октябре семнадцатого в России, а является плодом победы Советского Союза над немецким фашизмом.
Уверенный в себе Иосип Броз Тито, щеголявший в военном мундире, бросил Сталину вызов.
— Советская система, — говорил Эдвард Кардель, второй человек в компартии Югославии, — не исходит из основного социалистического принципа освобождения труда, раскрепощения творческой энергии и воли человека. Наоборот, в Советском Союзе каждого человека и каждый рабочий коллектив превращают в слепых исполнителей. Эта система, как и любая монополистическая система, вызывает застой и загнивание. Такая ситуация требует системы власти, которая зиждется на деспотизме, недоверии и страхе.
Советский вождь попытался подчинить себе Тито или сбросить его. Так возник еще один фронт холодной войны. В 1947 году создали Информационное бюро коммунистических и рабочих партий (Коминформ) — для противостояния плану Маршалла и другой международной пропагандистской работы.
На заседании Коминформа в ноябре 1949 года приняли резолюцию «Югославская компартия во власти шпионов и убийц». Тито пользовался особым авторитетом, поэтому расправа над ним должна была стать показательной, послужить уроком для менее влиятельных фигур. Симпатии к нему сохранились, например, в Болгарии.
«Сталин готовил чуть ли не нападение на Югославию, — рассказывал Хрущев. — Помню, однажды мне доложил министр госбезопасности Украины, что производится секретная отправка большого количества людей на Балканы из Одессы. Их отправляли каким-то кораблем, наверное в Болгарию. Люди, которые были причастны к организации их отправки, докладывали мне, что образованы воинские соединения, и хотя те уезжают в гражданских костюмах, но в чемоданах у них лежат военная форма и оружие.
Мне сообщили, что готовится удар по Югославии. Почему он не состоялся, не могу сказать. Более того, от самого-то Сталина я вообще не слышал об этом, а докладывали мне исполнители его воли, которые занимались организацией отправки и посадкой тех людей на корабли».
Но у Сталина ничего не получилось. Тито пользовался широкой поддержкой внутри страны. Его стали приглашать на Запад и предоставили ему экономическую помощь. Министр госбезопасности Семен Денисович Игнатьев приказал разработать план устранения Тито. Предлагалось поручить это советскому нелегалу Иосифу Ромуальдовичу Григулевичу, который настолько надежно обосновался в Латинской Америке, что Коста-Рика отправила его послом в Италию и по совместительству в Югославию. Он должен был либо застрелить Тито, либо заразить его легочной чумой. Но план был отвергнут. Это спасло жизнь самому Иосифу Григулевичу. Он вернулся в Москву, написал несколько книг и стал членом-корреспондентом Академии наук. А руководителя Югославии именовали не иначе как «кровавая собака Тито».
«Мальчиком, в сорок восьмом, когда родители купили радиоприемник «Урал», — вспоминал известный литературный критик Игорь Дедков, — я подолгу крутил ручку настройки и на тетрадочном листке в клеточку отмечал, на какой волне, в какой точке работает та или иная радиостанция…
Тито и Ранковича уже рисовали в газетах с топорами в руках; с топоров капала кровь; рукава палачей югославского народа были засучены, как у мясников. Меня поражало и странно волновало несоответствие: они — враги, а белградская передача на русском языке начиналась звуками «Интернационала», и мужественный мужской голос произносил: «Говорит Белград, говорит Белград. Смерть фашизму, свобода народу».
В руководстве восточноевропейских компартий, как правило, враждовали две группировки — сторонники национального пути, которые во время войны были в подполье или сидели в тюрьме, и промосковские вожди, те, кто провел войну в Советском Союзе. Обе группировки искали поддержки у Сталина. В принципе он был склонен поддерживать тех, кого знал по Москве.
Создание Коминформа должно было помочь унифицировать пути к социализму. И тогда же у Сталина и его подручных возникла идея массовой чистки в восточноевропейских компартиях — от сторонников собственного, национального пути к социализму. Им предъявляли стандартные обвинения — «национализм, недооценка роли Советского Союза, связь с Тито».
Директор ЦРУ Аллен Даллес впоследствии утверждал, что его «самый большой успех» — это провоцирование чисток в Восточной Европе. Даллес действительно занимался послевоенными тайными операциями в Европе, с 1947 года помогал бороться с коммунистическим влиянием в Италии. В 1949 году он был консультантом разведки по тайным операциям, в 1951 году уже занял пост заместителя директора ЦРУ. Но нет никаких фактов, подтверждающих, что Даллес оказал какое-то влияние на эти чистки.
Конечно, западные разведки рады были бы доставить неприятности Советскому Союзу. Дипломаты и разведчики отмечали, что советские функционеры легко поддаются на дезинформацию: «Никто никому не доверяет, все озабочены личным выживанием и цинично относятся к коллегам, поэтому страшно подозрительны и ловятся на любую информацию».
Разведчики строили планы операций, которые связывали бы видных коммунистов с оппозиционными движениями, это «провоцировало бы чистки и репрессии, что ведет к полному разрушению советской системы». Но в таких делах помощь советским чекистам не понадобилась. Сталин и так страдал паранойей, поэтому даже сравнительно небольшие усилия западных разведок в его глазах вырастали до невероятных размеров.
Чекисты знали почти обо всех акциях иностранных спецслужб, но в Кремле исходили из того, что это лишь малая часть подрывных операций Запада, верхушка айсберга. Это привело Сталина в последние годы жизни к проведению еще более жесткой линии внутри Советского Союза и всего социалистического лагеря, где даже верных коммунистов воспринимали как агентов Запада.
Первые процессы начались в Албании 12 мая 1949 года. Осенью 1949 года в Венгрии арестовали члена политбюро и министра внутренних дел Ласло Райка, популярного в стране антифашиста-подпольщика. В Болгарии как сторонника Тито повесили члена политбюро и секретаря ЦК Трайчо Костова. Вместе с ним осудили еще десять человек, а вообще репрессии распространились в Болгарии на тысячу человек.
В Чехословакии в ноябре 1952 года начался судебный процесс по делу генерального секретаря ЦК компартии Чехословакии Рудольфа Сланского. В годы войны он руководил Чехословацким штабом партизанского движения, в сорок четвертом был одним из тех, кто поднял восстание в Словакии.
В обвинительном заключении записали: «Антигосударственный центр Сланского, равно как и титовцы в Югославии, придумал так называемую теорию чехословацкого особого пути к социализму. Под прикрытием этой теории, что, собственно, означало восстановление капитализма, центр осуществлял подготовку к восстановлению старых отношений в Чехословакии по примеру Тито и под руководством английских и американских империалистов».
Из четырнадцати подсудимых одиннадцать были евреями. Процесс носил еще и откровенно антисемитский характер. Одиннадцать подсудимых были приговорены к смертной казни, трое — к пожизненному тюремному заключению. Трупы казненных сожгли. Советники — офицеры из советского Министерства госбезопасности — собрали пепел в мешок из-под картофеля, выехали из Праги и высыпали его прямо на дорогу.