— Мы все пришли к заключению, — рассказывал позднее глава советского правительства Маленков, — что в результате неправильной политики в ГДР наделано много ошибок, среди немецкого населения имеет место огромное недовольство. Население из Восточной Германии устремилось в Западную Германию. Мы обязаны признать, что без советских войск существующий в ГДР режим непрочен. А вот Берия предлагал не поправить курс на форсированное строительство социализма, а отказаться от всякого курса на социализм в ГДР и держать курс на буржуазную Германию.
Маленкову вторил Хрущев:
— Берия говорил: «Надо создать нейтральную демократическую Германию». Но разве может быть нейтральной и демократической буржуазная Германия? Берия говорил: «Мы договор заключим». А что стоит этот договор? Если договор не подкреплен силой, то он ничего не стоит, над нами будут смеяться, будут считать наивными. А Берия не наивный, не глупый, не дурак. Он вел себя не как коммунист, а как провокатор, может быть, он получал задания резидентов иностранных разведок…
Принято считать, что Берия хотел ликвидировать Германскую Демократическую Республику, цитируют его слова: «Незачем заниматься строительством социализма в ГДР, необходимо, чтобы Западная и Восточная Германия объединились в буржуазное, миролюбивое государство». Правда, в заметках председателя Совета министров ГДР Отто Гротеволя его слова звучат иначе: «Берия говорит: мы все виноваты, никто никого не обвиняет, но восточные немцы должны все быстро исправить».
В реальности Лаврентий Павлович пытался продолжить двойственную сталинскую линию в германском вопросе. Сталин выдвинул лозунг единства Германии и не мог от него отказаться, хотя ситуация быстро менялась. При этом вождь верил и не верил, что сумеет сохранить Германию в своих руках.
В сорок пятом союзники не собирались дробить Германию. Раздел страны на зоны оккупации рассматривался как временная мера.
Экономическое положение в восточной части Германии было крайне тяжелым. 16 мая 1946 года министр внутренних дел Сергей Никифорович Круглов докладывал Сталину и Молотову:
«По сообщению Уполномоченного МВД — МГБ СССР по Восточной Пруссии тов. Трофимова, в гор. Кенигсберге за продажу мяса человеческих трупов арестованы:
Невия Герман, 1885 года рождения, немец, образование 8 классов, работал сторожем на кладбище;
Лакаф Карл, 1875 года рождения, немец, кустарь-корзинщик, с февраля 1946 года нигде не работал.
Расследованием установлено, что Невия Герман систематически отрубал нижние конечности трупов и мясо через своего соучастника Лакаф Карла продавал немецкому населению. Обыском на квартире Лакаф обнаружено несколько бочек, в которых Лакаф хранил приготовленное для продажи мясо человеческих трупов. Произведенным вскрытием могил обнаружено пятнадцать трупов с отрубленными нижними конечностями.
По сообщению тов. Трофимова, снабжение немецкого населения на территории Восточной Пруссии организовано неудовлетворительно… На почве недоедания среди немецкого населения резко снижается трудоспособность, увеличивается смертность и растет уголовная преступность».
Оккупационная власть вела себя жестоко.
8 сентября 1946 года заместитель наркома внутренних дел генерал-полковник Иван Александрович Серов, руководивший оперативной работой органов НКВД на территории оккупированной Германии, написал обширную жалобу на коллег из Главного управления военной контрразведки. Серов поставил Сталина в известность о безобразиях в работе контрразведчиков в Германии: «Пьяные работники «Смерш» поехали в поле близ г. Галле приводить в исполнение приговоры Военного Трибунала. Спьяна трупы были зарыты настолько небрежно, что наутро проходящие по дороге около этого места немцы увидели торчащими из земли две руки и голову… Затем они разрыли трупы, увидели в затылках у трупов пробоины, собрали свидетелей и пошли заявить в местную полицию. Нами были приняты срочные меры…»
Сам генерал Серов вел себя столь же беззаконно, но считал, что имеет на это право. 8 февраля 1948 года он доложил Сталину: «Ко мне обратился из ЦК Компартии Ульбрихт и рассказал, что в трех районах Берлина англичане и американцы назначили районных судей из немцев, которые выявляют и арестовывают функционеров ЦК Компартии Германии, поэтому там невозможно организовать партийную работу. Он попросил помочь ЦК в этом деле. Я дал указание негласно посадить трех судей в лагерь».
Когда судьи исчезли, возник скандал. Союзники попросили провести расследование. Маршал Жуков, нисколько не сомневаясь в том, кто это сделал, потребовал от Серова судей освободить.
«Я не считал нужным их освобождать, — докладывал вождю Серов, — и ответил ему, что мы их не арестовывали… Не все нужно Жукову говорить».
Сталин не спешил строить социализм на Востоке, рассчитывая сохранить решающий голос в определении судьбы всей Германии и доступ к промышленным зонам в западной зоне оккупации. После неудачи с блокадой Западного Берлина стало ясно, что контроль над всей Германией невозможен. Требования Москвы о единстве Германии стали скорее пропагандистской позицией, позволявшей давить на западные державы. Тем не менее 18 декабря 1948 года Сталин говорил руководителям Восточной Германии:
— Путь к народной демократии еще преждевременен. Надо подождать. В Германии обстановка сложная, надо идти к социализму не прямо, а зигзагами. В этом своеобразие задачи.
Он согласился создать ГДР только 7 октября 1949 года — через четыре с половиной месяца после появления ФРГ. Возможно, все изменило принятие на вооружение ядерной бомбы. Если прежде единая Германия была нужна как часть пояса нейтральных государств, отделяющих Советский Союз от Запада, то теперь Сталин был заинтересован в том, чтобы максимально выдвинуть вперед советские войска. Как выразился бывший посол в ФРГ Валентин Фалин, «расщепленный атом расколол Германию».
Позиция Москвы оставалась внутренне противоречивой. Казалось, Сталин даже готов отказаться от ГДР в обмен на единую, но нейтральную Германию, лишь бы она не вступила в НАТО. Руководители Восточной Германии чувствовали настроения старшего брата, боялись, что для советских вождей ГДР — временный проект, что их лишат своего государства, и потому спешили со строительством социализма в надежде сделать процесс необратимым.
— Дружба с Советским Союзом, — говорил на митинге президент Восточной Германии Вильгельм Пик, — вот главное в политике ГДР. Ура!
В июле 1952 года генеральный секретарь ЦК Социалистической единой партии Германии Вальтер Ульбрихт добился принятия программы строительства социализма в ГДР по советскому образцу: ускоренная индустриализация и коллективизация. Через год страна взорвалась.
Принимая руководителей ГДР 1 апреля 1952 года, Сталин вновь повторил: хотя созданы два немецких государства, не спешите кричать о социализме.
«Сталин, — вспоминал тогдашний верховный комиссар СССР в Германии Владимир Семенов, — хотел использовать ГДР как предмет борьбы, но не был уверен, что сможет удержать эту позицию. Берия продолжал ту же линию, но хотел ее форсировать летом 1953 года. И провалился как раз на этом…»