Они остановились. Из-за деревьев выскользнул молодой монах с храмовой чашей в руках, Джерри опустил в нее несколько батов. Микки открыл багажник. Полицейский заглянул внутрь, приказал Джерри выйти и повел к капитану, восседавшему в одиночестве в полутемной хижине. Капитан даже не сразу заметил Джерри.
– Он спрашивает, ты американец? – сказал Микки. Джерри вытащил документы.
По другую сторону шлагбаума убегало вдаль прямое, как карандаш, гладкое шоссе, вокруг тянулась поросшая кустарником равнина.
– Он говорит: что вам здесь нужно? – сказал Микки.
– У меня дело к подполковнику.
Они поехали дальше и добрались до деревни, в которой был кинотеатр. Самыми новыми из дошедших сюда картин были немые фильмы, припомнил Джерри. Он однажды писал о них заметку. Их озвучивали местные актеры, направляя действие по любым сюжетным линиям, какие только приходили в голову. Ему вспомнился фильм, где Джон Уэйн изъяснялся пронзительным тайским голосом; публика приходила в экстаз (переводчик объяснил, что в данном случае имитируется голос местного мэра, известного гомосексуалиста). Они въехали в лес, но на пятьдесят метров по обе стороны дороги деревья были вырублены, чтобы коммунисты не устроили в кустах засаду. Время от времени на дороге появлялись резко очерченные белые линии, не имеющие ничего общего с дорожной разметкой. Дорогу прокладывали американцы; они предполагали использовать ее как вспомогательную взлетно-посадочную полосу.
– Ты знаешь этого подполковника? – спросил Микки.
– Нет, – ответил Джерри. Микки восторженно рассмеялся.
– А что тебе от него нужно? Джерри не удостоил его ответом.
Километров через сорок посреди небольшой деревеньки, целиком захваченной полицейскими, их ждала вторая дорожная застава Во дворе храма стояло несколько серых грузовиков, возле шлагбаума остановились четыре джипа. В обе стороны тянулась желтая грунтовая дорога; под прямым углом она пересекала шоссе и, извиваясь, взбиралась на дальние холмы. На этот раз Джерри взял инициативу в свои руки. С радостным криком: «Отведите меня к вашему командиру!» – он выскочил из машины. Им оказался молодой издерганный капитан; он встревоженно хмурился, как человек, стремящийся показать, что хорошо освоил все тонкие материи, которые на самом деле недоступны его пониманию. Он сидел в полицейском участке, на столе перед ним лежал пистолет. Участок был сооружен временно, заметил Джерри. Из окна виднелись разбомбленные развалины здания, в котором он размещался раньше.
– Мой подполковник очень занятой человек, – сообщил капитан через переводчика – шофера Микки.
– И очень храбрый, – сказал Джерри.
В продолжение долгой пантомимы они выясняли, что означает «храбрый».
– Он застрелил много коммунистов, – сказал Джерри. – Моя газета хочет написать об этом храбром тайском полковнике.
Капитан заговорил, но Микки внезапно оглушительно рассмеялся:
– Капитан говорит, нет у нас коммунистов! У нас один Бангкок! Бедняки здесь ничего-ничего не знают, потому что Бангкок не дает им школ, поэтому по ночам приходят коммунисты и всем-всем рассказывают, что все-все их сыновья поедут в Москву учиться на большого доктора, поэтому они взорвали полицейский участок.
– Где я могу найти подполковника?
– Капитан говорит, мы останемся здесь.
– Он попросит подполковника прийти к нам?
– Подполковник очень занятой человек.
– Где подполковник?
– Он в соседней деревне
– Как называется соседняя деревня? Шофер опять разразился хохотом.
– Нет никакого названия. Деревня мертва.
– Как называлась деревня, пока не была мертва? Микки сказал.
– Открыта ли дорога до этой мертвой деревни?
– Капитан говорит: военная тайна. Это значит, он не знает.
– Пропустит ли нас капитан посмотреть? Последовали долгие переговоры.
– Конечно, – наконец сказал Микки. – Он говорит: мы едем.
– Сообщит ли капитан подполковнику по радио, что мы едем?
– Подполковник очень занятой человек.
– Так он свяжется с ним по радио?
– Конечно, – сказал шофер, давая понять, что только бестолковый фаранг может поднимать панику из-за такого пустяка.
Они залезли обратно в машину. Шлагбаум поднялся, и они опять покатили по гладкому бетонному шоссе с расчищенными обочинами и разметкой взлетно-посадочных полос. Минут двадцать они не встречали ни единого живого существа, но эта пустынность не внушала Джерри доверия. Он слышал, что на каждого коммуниста, ведущего с оружием в руках партизанскую войну в горах, на равнине приходится пятеро: они выращивают рис, доставляют боеприпасы, обеспечивают инфраструктуру. Их автомобиль находился как раз на равнине.
Вправо уходила проселочная дорога; в этом месте поперек шоссе тянулся след грязи, значит, по дороге недавно проехали. Микки свернул туда и покатил по глубокой колее. Невзирая на протесты Джерри, он снова включил на полную громкость «В Массачусетсе всегда горят огни».
– Пусть коммунисты подумают, что нас очень-очень много, – пояснил он сквозь смех, и возразить ему было нечего.
К удивлению Джерри, он достал из сумки под сиденьем большой длинноствольный пистолет сорок пятого калибра. Джерри решительно приказал убрать его обратно. Через несколько минут до них донесся запах гари. Они проехали через пелену дыма и попали в уничтоженную деревню. Тут и там кучками бродили перепуганные местные жители. Гектар сгоревших тиковых деревьев напоминал окаменевший лес. Неподалеку стояли три джипа, двадцать с лишним полицейских окружали коренастого подполковника. И жители, и полицейские с одинаковым изумлением взирали на круг дымящегося пепла метров двадцати в поперечнике, посреди которого, обозначая контуры сгоревших домов, торчали обугленные бревна.
Джерри с шофером вышли из машины и приблизились; подполковник не спускал с них глаз. Джерри сразу понял, что это боец. Приземистый и сильный, он не улыбался и не хмурился.
Этого темнокожего седеющего человека можно было принять за малайца, хотя в корпусе он был толще. На груди у него блестели значки парашютиста, летчика и два ряда орденских лент. В движениях чувствовалась боевая выучка. В кожаной кобуре на правом бедре он носил предписанный уставом автоматический пистолет.
– Вы репортер? – ровным голосом спросил он Джерри.
– Так точно.
Подполковник перевел взгляд на водителя. Затем что-то сказал, и Микки торопливо зашагал и сел обратно в машину.
– Что вам нужно?
– Есть погибшие?
– Трое. Я их только что пристрелил. Нас и так тридцать восемь миллионов.
Джерри, все больше удивляясь, прислушивался к его англоамериканскому языку, рациональному, но далекому от совершенства.