– Это была компания, принадлежащая китайцам, – повторил Сэм еще раз. – Надо сказать, в сумасшедших домах Юго-Восточной Азии немало отличных оперативных работников, которые честно пытались разобраться, что же происходит с нелегальными денежками, попадающими в руки китайцев. Особенно китайцев из Сватоу или тех, кто проживает вне Китая, – которые, по сути дела, представляют собой совершенно особую народность и под контролем которых находятся монополии, производящие рис в Таиланде, Лаосе и еще нескольких местах. «Индочартер Вьентьян ЮА» – классический пример такого рода компаний, – вещал Сэм. Было очевидно, что крыша» коммерческой компании, под которой он работал, позволила ему довольно детально изучить этот вопрос, – Во-первых, это societe anonyme, акционерное общество, было зарегистрировано в Париже, – следовало продолжение. – Во-вторых, это societe, согласно информации, полученной из надежных источников, было собственностью зарубежной торговой компании шанхайских китайцев со штаб-квартирой в Маниле, которая, в свою очередь, принадлежала китайской компании, зарегистрированной в Бангкоке. А она являлась вассалом гонконгской компании с совершенно непонятной структурой под названием «Чайна Эйрси», чьи акции котировались на тамошней фондовой бирже и которая владела самой разной собственностью – от флотилий джонок до цементных заводов, от скаковых лошадей до ресторанов. По тамошним стандартам торговый дом «Чайна Эйрси» был одной из самых надежных компаний, имевших многолетнюю историю и пользующихся хорошей репутацией. И вполне возможно, что единственное, что связывало «Индочартер» и «Чайна Эйрси», было то, что у чьего-то пятого старшего брата была тетя, которая ходила в школу вместе с одним из акционеров и была чем-то обязана ему.
Ди Салис еще раз энергично кивнул головой в знак одобрения. Сцепив пальцы нескладных рук, он резко опустил их на свое согнутое колено и подтянул его к подбородку.
Смайли сидел с закрытыми глазами, казалось, дремал. Но на самом деле он именно сейчас услышал то, что ожидал услышать: когда дело дошло до перечисления сотрудников «Индочартера», Коллинз из кожи вон лез, чтобы не привлечь внимания к какому-то одному человеку.
– Но мне казалось, ты упоминал, что в этой фирме помимо китайцев было двое сотрудников. – напомнил ему Смайли. – Ты говорил, какая-то неразговорчивая блондинка и пилот по имени Рикардо.
Сэм сразу же отмел напоминание как не заслуживающее внимания.
– Рикардо никто не принимал всерьез. Китайцы не доверили бы ему ни цента. Все более-менее важные дела решались в задней комнате. И если деньги получала эта компания, то именно там, в задней комнате, решалась их судьба и именно там исчезали их следы. Независимо от того, были то русские, опиумные или еще какие-нибудь деньги.
Ди Салис, который все это время слушал, изо всех сил дергая себя за мочку уха, сразу же поддержал Сэма:
– А потом эти деньги объявлялись где угодно – в Ванкувере, Амстердаме, Гонконге или еще где-нибудь, как того пожелает таинственный хозяин и где они понадобятся ему для каких-то сугубо китайских, непонятных для остальных людей целей, – заявил он и даже заерзал на стуле: видно было, что он чрезвычайно доволен собой и гордится своей проницательностью.
«Снова Сэм соскользнул с крючка», – подумал Смайли.
– Ну что ж, ладно, – проговорил он. – И как же дальше развивались события, Сэм? Как это виделось тебе лично?
– Лондон закрыл дело.
По наступившей мертвой тишине Сэм, должно быть, мгновенно понял, что он задел какой-то очень важный нерв. Об этом говорило все его поведение – жесты и мимика: он ни на кого не посмотрел, на лице не отразилось ни малейшего любопытства. Напротив, словно демонстрируя свою скромность, причем делая это несколько преувеличенно, он опустил глаза и начал сосредоточенно рассматривать свои хорошо начищенные вечерние туфли и со вкусом подобранные к элегантному смокингу носки, задумчиво попыхивая своей коричневой сигаретой.
– Когда же это произошло, Сэм? – спросил Смайли. Сэм назвал дату.
– Давай вернемся немного назад. Так, как будто документов не существует, ладно? Сколько Лондону было известно о твоем расследовании, о том, как оно продвигается? Расскажи нам об этом. Ты каждый день отправлял донесения о ходе расследования? Или, может быть, это делал Мак?
Если бы «мамаши» в соседней комнате в этот момент взорвали бомбу, рассказывал впоследствии Гиллем присутствующие все равно продолжали бы пожирать Сэма глазами.
– Ну конечно же я не новичок, – ответил Сэм с готовностью, словно потакая причудам Смайли. В оперативной работе он всегда руководствовался принципом «сначала – дело, потом объяснения». – Мак тоже. Если действовать иначе, то очень скоро Лондон будет запрещать переходить улицу до тех пор, пока не поменяешь пеленки.
– Значит? – терпеливо, но настойчиво переспросил Смайли.
Это значит, что первое сообщение, которое они отправили в Лондон, было, можно сказать, последним. Мак подтвердил получение запроса о расследовании, коротко сообщил о том, что обнаружил Сэм, и запросил дальнейшие указания.
– А Лондон? Что сделал Лондон, Сэм?
Из Лондона Маку прислали немного истеричную, совершенно секретную срочную телеграмму, запрещая нам обоим заниматься дальше этим расследованием и требуя немедленно подтвердить, что я понял и подчинился приказу. По сути дела, они хорошенько шарахнули по нас ракетой, чтобы мы больше не занимались самодеятельностью.
Гиллем слушал, рассеянно рисуя что-то на листе бумаги: сначала цветочек, потом листики, потом капли дождя, которые падают на цветочек. Конни смотрела на Сэма сияющими глазами, как будто сегодня он был героем дня – женихом на свадьбе, – и ее глаза, похожие на глаза ребенка, от волнения были полны слез, готовых пролиться в любую минуту. Ди Салис, как обычно, ерзал на своем месте, пыхтя, как старый разводящий пары паровоз. Но и он не отводил взгляда от Сэма.
– Наверное, тебя это здорово разозлило? – спросил Смайли.
– Да нет, не очень.
– А тебе не хотелось довести дело до конца? Ведь ты уже немало разузнал.
– Ну, конечно, было досадно.
– Но ты все-таки подчинился приказу из Лондона?
– Я солдат, Джордж. Как и все оперативные работники.
– Очень похвально, – сказал Смайли, еще раз окинув взглядом Сэма, вольготно развалившегося в кресле, в хорошо сшитом смокинге, такого элегантного и уверенного в себе.
– Приказ есть приказ, – заметил Сэм, улыбаясь.
– Разумеется. А вот интересно, когда ты в конце концов вернулся в Лондон, – продолжал Смайли спокойно, словно размышляя, – и был на традиционной аудиенции у Билла, когда он жал тебе руку и благодарил за верную службу и говорил: «Добро пожаловать домой!», ты в разговоре с Биллом случайно не упомянул об этом деле, – ну так, между прочим?
– Да, я спросил у него, что же это он, черт возьми, делает, – подтвердил Сэм все с той же готовностью.
– А что Билл тебе на это ответил, Сэм?