— Германской стороной был предложен один открытый текст и два секретных протокола. Советская сторона готова принять за основу предложенный текст и предлагает составить пять секретных протоколов.
Но Молотов перечислил условия Москвы:
— немецкие войска должны покинуть Финляндию, которая по советско-германскому соглашению 1939 года является сферой влияния СССР. Экономические интересы Германии в Финляндии (поставки леса и никеля) будут обеспечены;
— в районе Босфора и Дарданелл должна быть организована советская военная и военно-морская база, а Болгарии придется подписать с Советским Союзом пакт о взаимо помощи;
— сферой советских интересов будет признан район к югу от Батуми и Баку в общем направлении к Персидскому заливу.
— Япония отказывается от своих концессионных прав на добычу угля и нефти на Северном Сахалине.
Все это Сталин и Молотов предлагали зафиксировать в пяти секретных протоколах.
Посол Шуленбург обещал немедленно довести советские предложения до сведения своего правительства. Но ответа не последовало. 17 января 1941 года Молотов, удивленный непонятным ему молчанием Берлина, вновь пригласил Шуленбурга:
— Во время последней беседы с Риббентропом в бомбоубежище он сделал несколько предложений, которые были переданы на рассмотрение Советского правительства. 25 ноября наше правительство дало ответ. С тех пор прошло уже два месяца, но от Германского правительства ответа не получено. Ни ответа, ни привета. Меня удивляет эта непонятная манера.
23 января Молотов получил короткий ответ из Берлина. Это была формальная отписка: «Германское правительство в настоящее время по всем этим вопросам состоит в контакте с правительствами союзных с ним государств — Италии и Японии и надеется, по мере дальнейшего выяснения совокупности этих вопросов, в недалеком будущем возобновить политические переговоры с правительством СССР».
За две недели до начала Великой Отечественной войны большую группу офицеров оперативного управления Генерального штаба Красной армии отправили в важную служебную командировку. Но не на западную границу, где через несколько дней начнется кровавая война, а почему-то на южную. Генштабисты побывали сначала в Тбилиси, потом в Баку. Назад, в Москву, не спешили. Считали, что нет оснований торопиться.
Будущий начальник Генштаба генерал армии Сергей Матвеевич Штеменко, в ту пору офицер оперативного управления, вспоминал: «Пароходом направились из Баку в Красноводск. Возвращались в Москву с легким сердцем. Учения прошли хорошо. 21 июня утром наш поезд прибыл к перрону Казанского вокзала. День ушел на оформление и сдачу документов. Начальник нашего отдела добился разрешения для участников поездки отдыхать два дня: воскресенье — 22 и понедельник — 23 июня…»
Чем же занимались офицеры Генерального штаба на юге страны в эти предвоенные дни сорок первого?
Генерал Штеменко вспоминал:
«Осень сорокового и зиму сорок первого пришлось потратить на тщательное изучение и военно-географическое описание Ближневосточного театра. С марта приступили к разработке командно-штабных учений в Закавказском и Среднеазиатском военных округах.
Заместитель начальника генштаба генерал-лейтенант Николай Федорович Ватутин утвердил наши разработки почти без замечаний и отпустил меня, сказав, что учение в Закавказском военном округе будет проводить либо начальник генштаба Жуков, либо он — Ватутин. В конце мая основной состав нашего отдела отправился в Тбилиси. Нас усилили за счет других отделов. Перед самым отъездом выяснилось, что ни начальник генштаба, ни его заместитель выехать не могут.
Фронтом командовал заместитель командующего войсками округа генерал-лейтенант Павел Иванович Батов. Обязанности начальника штаба фронта выполнял генерал-майор Федор Иванович Толбухин».
В чем состоял смысл затеянных весной сорок первого крупных учений, проводившихся силами двух военных округов — Закавказского и Среднеазиатского? Военные округа преобразовывались во фронты, которые наносили удары по вероятному врагу. Кто же считался врагом на южных границах, с кем готовились воевать?
За год до этого нарком обороны Клемент Ефремович Ворошилов предложил Сталину и Молотову нарастить наступательный потенциал военной группировки на юге страны. Он считал необходимым усилить Северо-Кавказский и Закавказский военные округа — передать им по три дивизии, которые освободились в связи с окончанием финской войны, а также усилить их кавалерией, артиллерией и танками, которые предполагалось перевести из других округов.
В конце февраля 1940 года началась переброска военной авиации в Закавказский военный округ, где количество истребителей и бомбардировщиков увеличили более чем в четыре раза. Причем туда отправлялись самолеты новых моделей.
Алексей Степанов, историк из Санкт-Петербурга, обнаружил в военных архивах поразительные документы. По указанию наркома обороны командующие авиацией Закавказского и Одесского военных округов начали подготовку к нанесению бомбовых ударов по важнейшим объектам на Ближнем Востоке.
Среди целей значились: Анкара, Александрия, Бейрут, Хайфа, Суэцкий канал, а также проливы Босфор и Дарданеллы. Штурманам и летчикам дальнебомбардировочной авиации предписывалось проложить маршруты полета, провести учебные полеты над собственной территорией с имитацией бомбардировок, а также разработать тактику воздушных боев с британской истребительной авиацией.
В Москве в Наркомате военно-морского флота, которым руководил флагман флота 2-го ранга Николай Герасимович Кузнецов, составили «Доклад о плане развития авиации военно-морских сил на 1940–1941 годы». На Черноморско-Средиземноморском театре перед морской авиацией ставилась задача:
«Нанесение бомбовых ударов по базам:
в Черном море — Констанца и Варна;
в Мраморном море — Стамбул;
в Эгейском море — Салоники и Смирна;
в Средиземном море — Александрия, Хайфа, Мальта…
Систематическими ударами по Суэцкому каналу лишить Англию и средиземноморские государства возможности нормальной эксплуатации этой коммуникации…»
К войне с Англией готовились все флоты. 2 апреля 1940 года командующий Северным флотом флагман 2-го ранга Валентин Петрович Дрозд приказал: «Вероятным противником на ближайший период считаю Англию и Норвегию, хотя последняя активных действий может и не развивать…»
Валентин Дрозд служил на флоте с 1925 года, в Испании был советником при командующем флотилией эсминцев республиканского флота, за что получил два ордена — Ленина и Красного Знамени. С 1938 года командовал Северным флотом, участвовал в финской войне. Контр-адмирал Дрозд погибнет в сорок третьем, возвращаясь из Кронштадта в Ленинград. Его автомобиль попадет в полынью от снаряда на льду Финского залива…
27 марта 1940 года командующий Черноморским флотом флагман 1-го ранга Филипп Сергеевич Октябрьский утвердил «План действий ВВС Черноморского флота на 1940 год», в котором говорилось: «Вероятно одновременное выступление против Советского Союза Англии, Франции, Румынии и Турции».