5 октября утром председатель исполкома Моссовета Василий Прохорович Пронин находился на Старой площади в кабинете первого секретаря московского обкома и горкома партии Александра Сергеевича Щербакова. Обсуждался ход строительства Можайской линии обороны.
Вошел помощник первого секретаря:
— Александр Сергеевич, вас срочно по крайне важному делу требует из Юхнова работник политотдела Западного фронта.
Политработник доложил, что ехал на машине и в нескольких километрах от Юхнова натолкнулся на большую колонну немецких танков. Только благодаря сообразительности шофера сумели удрать. Наших войск нигде не видно…
Небольшой подмосковный город начался с основания в XV веке на берегу Угры Юхновского Казанского мужского монастыря. Центр сельскохозяйственного района, статус города Юхнов получил указом Екатерины II в 1777 году. Из знаменитых уроженцев — актер Михаил Михайлович Яншин. В 1921 году город практически полностью сгорел. Его восстановили, построили крахмальный завод, музыкально-игрушечную фабрику, льнозавод, типографию. В тот октябрьский день судьба этого небольшого города волновала больших московских начальников потому, что Юхнов расположен на правом берегу реки Угры на автомобильной дороге, ведущей из Рославля в Москву.
Встревоженный Щербаков набрал номер Сталина. Его помощник Александр Николаевич Поскребышев недовольно ответил, что Сталин только что лег отдыхать. Разбудить вождя хозяин Москвы не решился. Позвонил Молотову как второму человеку в стране. Тот информации не поверил и подозрительно спросил:
— А это не провокация?
Щербаков перепроверил в Юхновском горкоме партии: позвонивший работник политотдела — не самозванец. Опять набрал Сталина. Вождя все-таки разбудили. Он произнес сакраментальную фразу:
— А это не провокация?
Авиации московского военного округа приказали провести воздушную разведку. Дважды в сторону Юхнова отправляли истребители. Погода была очень плохая: туман и дождь. Но летчики твердо доложили, что большая танковая колонна приближается к городу.
«Потом оказалось, — вспоминал заместитель командующего авиацией Московского военного округа Николай Сбытое (см. «Коммерсант-власть», 13 октября 2008), — что целый немецкий корпус прошел практически без боя в наш тыл и спокойно движется на Москву. А у нас никаких резервов нет. Только строительные батальоны и женщины, которые копают окопы для наших войск, которых нет».
Однако ни политическое, ни военное командование не верило летчикам: немцы не могли подобраться так близко к Москве! Это вражеская провокация с целью посеять панику и заставить наши войска отступить. Разобраться поручили особистам.
В два часа дня полковника Сбытова вызвали к заместителю наркома внутренних дел и начальнику военной контрразведки комиссару госбезопасности 3-го ранга Виктору Семеновичу Абакумову. Центральный аппарат госбезопасности эвакуировали. В Москве остались только небольшие опергруппы. Но Берия и его заместители были на месте.
— Воздушная разведка, — доложил главному особисту страны полковник Сбытое, — не только обнаружила, но и несколько раз подтвердила, что к Юхнову движутся фашистские танки и мотопехота.
— Откуда вы взяли, что к Юхнову идут немцы? — угрожающе спросил Абакумов. — Это наши танки!
Сбытов предложил опросить командира авиационного соединения, чтобы тот подтвердил данные авиаразведки. Оказавшись на Лубянке, в кабинете начальника управления особых отделов, военный летчик испуганно заявил, что он вообще ничего не знает. Сбытое попросил вызвать начальника штаба авиации округа полковника Ивана Ивановича Комарова. Тот привез журнал боевых донесений, где зафиксировано появление вражеских танков под Юхновом.
Но начальник управления особых отделов Абакумов настаивал:
— Докажите, что танки немецкие. Предъявите сделанные разведчиками фотографии.
— Это были истребители, они без фотоаппаратов, — объяснял Сбытое. — Да этого и не нужно. Они летали на высоте двести—триста метров и все отлично видели. Нашим летчикам нельзя не доверять.
Николай Александрович Сбытов был назначен заместителем командующего ВВС Московского военного округа в марте 1941 года. Командовал авиацией округа Герой Советского Союза («Золотую Звезду» он получил за воздушные бои в Испании) генерал-лейтенант Петр Иванович Пумпур. Сбытов после знакомства с положением дел попросился на прием к Щербакову и доложил хозяину Москвы о выявленных им безобразиях. Пумпура это погубило.
10 мая политбюро распорядилось снять его с должности. 31 мая Петра Пумпура арестовали. 13 февраля 1942 года — в разгар войны! — особое совещание при НКВД вынесло смертный приговор. 23 марта Пумпура расстреляли.
Теперь Сбытов сам познакомился с особистами. Неизвестно, как сложилась бы судьба полковника, сидевшего в кабинете Абакумова, если бы в 15 часов 45 минут со Сталиным не связался находившийся на фронте заместитель наркома обороны и начальник Главного политического управления Красной армии армейский комиссар 1-го ранга Лев Захарович Мехлис. Он доложил вождю: «Связь с армиями Резервного фронта утрачена. Управление войсками потеряно. Дорога на Москву по Варшавскому шоссе до Малоярославца открыта».
Сомневаться в словах преданного сталинского помощника Льва Мехлиса уже никто не решился, и это спасло Сбытова. Абакумов отпустил полковника со словами:
— Идите и доложите военному совету округа, что вас следует освободить от должности как не соответствующего ей и судить по законам военного времени. Это наше мнение.
С Лубянки Сбытов отправился к своему начальнику — командующему войсками Московского военного округа генерал-лейтенанту Павлу Артемьеву. Было уже примерно четыре часа дня. Командующий округом позвонил заместителю начальника Генерального штаба и начальнику главного оперативного управления генерал-майору Василевскому. Александр Михайлович подтвердил, что летчики никак не могли принять наши танки за фашистские, так как такого количества танков в районе Юхнова у нас просто нет.
«Но мер никаких не принял, — рассказывал Николай Сбытов. — И Артемьев не принял. А времени уже шесть вечера. Практически темно. Авиацию использовать сегодня уже нельзя. Значит, одни сутки потеряны… Звоню в секретариат Сталина. Там говорят: «Идет заседание ГКО, приказано не соединять». Так и сидел до утра».
Тем временем Абакумов доложил о ситуации своему начальнику — народному комиссару внутренних дел Берии. В пять вечера по заданию Берии две оперативные группы НКВД выехали в Подольск и Малоярославец. Они убедились, что летчики правы: немцы взяли Юхнов и продолжают наступление на Москву.
6 октября чекисты представили наркому докладную записку:
«По Вашему заданию 5 октября в 17 часов мы выехали с двумя опергруппами по маршруту Москва-Подольск—Малоярославец—Ильинское.
В результате ознакомления с положением на месте, опроса отходящих военнослужащих и разведки установлено следующее:
2 октября на стыке 43-й и 33-й армий противник просочился в сторону Кирова, занял Киров и Спас-Деменск.