1. Фруктов разных (виноград, груши, яблоки, апельсины, мандарины и консервированные фрукты).
2. Рыбных изделий (балык, семга, тешка, севрюга), икры.
3. Консервов рыбных (шпроты, сардины, кильки, бычки).
4. Вино-водочных изделий на 3000 рублей.
5. Кондитерских изделий в ассортименте.
6. Пива и фруктовых вод».
Виноград, балык и коньяк в больших количествах требовался командованию Западного фронта в сентябре сорок первого, в тот самый момент, когда судьба страны висела на волоске, когда части фронта отходили назад, когда рядовых красноармейцев не во что было одеть и нечем было кормить…
Вся система привилегий крупного армейского начальства сохранялась в неприкосновенности. Заместитель начальника генерального штаба 20 июня 1943 года обратился к начальнику штаба Дальневосточного фронта:
«В личном пользовании командующего 25-й армией содержатся семь легковых машин, семь шоферов, пять поваров. У членов Военного совета 25-й армии по три машины и по три шофера. Помимо этого содержится нештатная конюшня в составе 9 лошадей и 7 коноводов. В штабах фронта и армий на должностях шоферов, как правило, вместо рядового состава содержится младший начсостав.
Предлагаю ликвидировать обнаруженные нарушения штатной дисциплины».
О наказании командующего армией за непозволительное барство и речи не шло…
В мае 1943 года генерал-полковник Андрей Иванович Еременко, командующий войсками Калининского фронта, записывал в дневник впечатления от посещения командующего 43-й армией генерал-лейтенанта Константина Дмитриевича Голубева (см. «Независимое военное обозрение», № 15, 2000):
«Вместо заботы о войсках занялся обеспечением своей персоны. Он держал для личного довольствия одну, а иногда и две коровы (молоко и масло), три-пять овец (для шашлыков), пару свиней (для колбас и окороков) и несколько кур. Это делалось у всех на виду, и фронт об этом знал».
Генерал Еременко генерала Голубева не любил и в июне вернулся к описанию жизни командарма:
«Командный пункт генерала Голубева — новенький, рубленый, с русской резьбой пятистенок, прямо-таки боярский теремок. Кроме того, построен домик для связных, ординарцев, кухни и охраны. Подземелье и ход в него отделаны лучше, чем московское метро. Построен маленький коптильный завод. Голубев очень любит копчености: колбасы, окорока, а в особенности рыбу; держит для этого человека, хорошо знающего ремесло копчения. Член военного совета армии не отставал от командующего…»
И это происходило на фронте, где многие рядовые солдаты буквально голодали.
В 1943 году редакция «Красной звезды» отправила докладную записку Сталину о причинах массового авитаминоза в частях Калининского фронта, где немалую часть личного состава пришлось отправить в медсанбаты с диагнозом «истощение».
Интенданты вместо мяса выдавали яичный порошок, вместо картофеля и овощей — пшено. Теоретически это разрешалось инструкциями тыла Красной армии. Но такая замена продуктов вела к авитаминозу и истощению.
По распоряжению Сталина начальник ГлавПУРа Щербаков, главный интендант Красной армии Хрулев и начальник главного управления формирования и укомплектования войск Щаденко выехали на Калининский фронт. 24 мая 1943 года появилось постановление Государственного Комитета Обороны о «перебоях в питании красноармейцев». Начальника тыла фронта отдали под трибунал. Командующего фронтом генерала армии Максима Алексеевича Пуркаева сняли.
Его сменил Еременко. Он записал в дневнике:
«В первом квартале 1943 года было семьдесят шесть случаев смерти от истощения. В связи с этим происходила конференция врачей. Некоторые медики, в том числе и начальник санитарного управления фронта, доказывали, что наш паек плохой — мало калорий, из-за этого солдаты болеют дистрофией и умирают. Эту вредную теорию мы разбили. Организовали нормальное снабжение, контроль за сохранностью продуктов, и дело пошло на лад…»
28 июля 1942 года Сталин подписал знаменитый приказ № 227. Его зачитали тогда всем военнослужащим, но не опубликовали. Он оставался секретным до лета 1988 года, хотя мало кто из прошедших войну не ссылался на него.
Приказ был продиктован катастрофой на южном направлении, когда немецкие войска, разгромив Юго-Западный (маршал Тимошенко) и Южный (генерал Малиновский) фронта, вышли к Волге в районе Сталинграда. Приказ № 227 запрещал войскам отходить без приказа. Попавшая в безвыходное положение воинская часть или отдельный красноармеец должны были умереть, но не отступить.
Собственно говоря, в этом требовании не было ничего нового. Самовольный отход и раньше считался преступлением. Но до этого приказа дело отступившего командира рассматривал военный трибунал. Приказ № 227 разрешал стрелять в спину тех, кто дрогнул и отступил. Приказ свидетельствовал о растерянности и отчаянии Сталина, который не знал, что еще делать, как остановить отступающую по его же вине армию:
«Чего же у нас не хватает? Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, в полках, в дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину…»
Многие историки и по сей день продолжают считать, что эти жесткие меры были необходимы, что без них бы не победили, словно признавая, что советский солдат сражался только из страха быть расстрелянным за отход. В реальности эти меры, как и всякая избыточная жестокость, только вредили.
Приказы «стоять насмерть» — особенно в начале войны — отдавались очень часто.
«Походило это, — считал маршал Константин Константинович Рокоссовский, — на стремление обеспечить себя (кто отдавал такой приказ) от возможных неприятностей свыше. В случае чего обвинялись войска, не умевшие якобы выполнить приказ, а “волевой” документ оставался для оправдательной справки у начальника или его штаба. Сколько горя приносили войскам эти “волевые” приказы, сколько неоправданных потерь было понесено!»
Приказом № 227 Сталин свою вину за уничтожение командных кадров и неподготовленность к войне ловко переложил на саму армию. Его слова «население нашей страны теряет веру в Красную армию, а многие проклинают Красную армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток» профессиональные военные воспринимают как клевету на армию.
И после выхода приказа советские войска продолжали отступать — и на сталинградском направлении, и на Северном Кавказе. Сам по себе приказ не мог изменить соотношение сил на фронте.
Что же стало причиной перелома в войне?
Накопился боевой опыт, появились прилично обученные резервы, солдаты больше не разбегались и не паниковали. Напротив, упорно сопротивлялись. Командный состав научился воевать и использовать слабости противника.
Войну выиграл не Сталин. Если бы не его провальная внешняя политика, Гитлер, скорее всего, и вовсе не решился бы напасть на Советский Союз. Если бы не преступная сталинская внутренняя политика, Красная армия не потерпела бы такого поражения летом сорок первого…