Спайдер вдруг припомнил, что во время той ссоры с Вэлентайн он первый раз в жизни допустил по отношению к женщине намеренную жестокость. И вот теперь — Билли.
Где она может быть? Звонить Джессике в Нью-Йорк слишком рано, в Мэн, куда она могла отправиться к Долли, — тоже. Чувствуя, что уже не уснет, Спайдер поднялся и стал одеваться. Такие заметные люди, как Билли, не исчезают бесследно. Он спустился на кухню и приготовил себе яичницу, однако, сев за стол, обнаружил, что кусок не лезет в горло. До пяти часов он чашками пил кофе, а потом принялся звонить. Экономка Джессики сообщила ему, что хозяйка находится во Флоренции. Долли уже неделю как не говорила с Билли. В половине десятого Спайдер уже был на работе, готовый допросить с пристрастием Джози Спилберг, как только она появится. Не было смысла тешить свою гордость и притворяться, что потерял жену и наводит справки из чистого любопытства.
— Спайдер, клянусь, если бы я что-нибудь знала, то сказала бы тебе. Я не общалась с Билли дней пять-шесть.
— Джози, а ты не могла бы для меня разыскать во Флоренции Джессику Страусе? Кто еще может что-нибудь знать?
К концу дня список тех, кто мог знать о местонахождении Билли, был исчерпан — от Джона Принса в Нью-Йорке до всех портье в «Рице» и других дорогих отелей в Париже, Лондоне и Нью-Йорке. Было ясно одно: Билли уехала в аэропорт и там исчезла.
— Спайдер, она скоро вернется, дети-то здесь, — успокаивала его Джози.
— Только тем и утешаюсь.
— Няня! Она наверняка что-то знает! — предположила Джози, и Спайдер помчался домой.
— Мистер Эллиот, да если бы я знала, разве я бы вам не сказала? — заверила его нянька. — К сожалению, от миссис Эллиот нет никаких известий. Я сама начинаю беспокоиться. Может быть, ей просто захотелось побьггь несколько дней вдали от всех и вся, ведь прошел почти год, как родились дети, а для женщины это серьезное испытание, независимо от того, сколько у нее помощников.
— Нам надо было куда-нибудь съездить, — согласился Спайдер. — Черт, как я об этом не подумал!
— Не беспокойтесь. Миссис Эллиот скоро вернется, — уверенно сказала нянька. — Она не выдержит долго разлуку с детьми. Я мало видела таких… таких преданных мамаш. Я не раз советовала ей уехать хотя бы на выходные, но она и слышать об этом не хотела.
— У нее на все свое мнение, — вздохнул Спайдер.
— Это точно. Необыкновенно упрямая женщина, что правда, то правда, но я ее очень люблю.
— Я тоже, — сказал Спайдер. — Господи, я тоже.
К концу недели Спайдер настолько извелся, что стал подумывать о том, чтобы обратиться в полицию, несмотря на настоятельный совет Джоша Хиллмана не вмешивать власти.
— Ну что тебе скажет полиция? Мы и без них знаем, что в Лос-Анджелесе ее нет.
— А что, если я обращусь к журналистам?
— Спайдер, ты ведь не хочешь, чтобы о твоих семейных проблемах трезвонил весь мир! Выбрось это из головы!
— Ты прав, Джош, но я никак не могу отделаться от мысли, вдруг…
— Ты себя напрасно изводишь. Билли — женщина сильная и глупостей не натворит, можешь мне поверить. Иди, Спайдер, домой, поиграй с детьми и знай, что через несколько дней ты будешь вспоминать об этом, как о дурном сне.
— Ты собираешься выставить мне счет за свой дурацкий совет? О черт, извини меня, Джош, я знаю, что ты стараешься, как лучше. Хорошо, хорошо, еду домой. Кажется, нашей няньке придется и надо мной взять шефство.
Спайдер немного оттаял в детской, при виде близняшек. Прикосновение к их теплым тельцам и шелковистым волосикам было для него единственным утешением.
— Ба-га! — возвестил Макс, оседлав его колено. — Ба-га!
— Бу-гу! — поддержал брата Хэл.
— Няня, вы слышите? Они, по-моему, просят собаку! Кажется, это их первое слово! Какие умные дети — за одну ночь научились выражать вполне абстрактную мысль!
— Ну да, только позвольте заметить, что в последние дни им уделяет много внимания Берго О'Салливан — так и путается у меня под ногами. Мне не очень приятно это признавать, мистер Эллиот, но, похоже, их первое слово — это его имя.
— Берго? Вот сукин сын, я его убью!
Спайдер бросился на поиски несчастного, оставив няню думать, что у бедной миссис Эллиот наверняка были все основания скрыться с глаз такого ревнивца.
— Берго! Выходи сейчас же, урод, трус ты эдакий, или я выбью дверь!
— Зачем так кричать? — Берго с невозмутимым видом незаменимого человека показался в дверях своей комнаты.
— Где моя жена? Только не говори, что не знаешь, дети тебя разоблачили, жалкий говнюк! Ты без конца торчишь у них! С каких это пор ты так любишь детей, лживый, злобный…
— Я не знаю, где она, — с достоинством отвечал Берго. — Вам нет нужды меня оскорблять.
— Нет, знаешь! — прорычал Спайдер, смыкая пальцы на шее О'Салливана.
— Она сама звонит, откуда — не знаю, — прохрипел тот. — Пустите!
— Почему ты мне ничего не сказал? Ведь отлично знал, что я с ума схожу!
— Может, еще пару дней, и я бы признался — исключительно в силу мужской солидарности, но все-таки я прежде всего работаю у миссис Эллиот, а она заставила меня поклясться прахом моей матери, — с прежним достоинством ответил Берго. — К счастью, матушка моя еще жива и здравствует.
— Что она говорила, Берго? Что? Не испытывай мое терпение!
— Миссис Эллиот спрашивает про детей, и я в подробностях ей рассказываю, потом я обычно спрашиваю, как дела у нее, а она говорит, что все хорошо — и по голосу тоже слышно, после чего вешает трубку.
— Ну, слава богу! — Спайдер вздохнул с облегчением. — Раз мы теперь знаем, что с ней все в порядке, мне остается только ждать ее возвращения. Она может быть где угодно.
— Один раз, — припомнил Берго, — я слышал, как она обращалась к кому-то по имени — Мэри Джон или что-то в этом роде, только она говорила как-то не по-нашему.
Не дослушав его до конца, Спайдер уже звонил Джошу Хиллману.
— Джош, тебе что-нибудь говорит имя «Мэри Джон»? Чья жена?! Мари-Жанна? Неужели Билли все эти годы платила им жалованье? А ты о них и не подумал? Господи, Джош, что с того, что дом совершенно пустой и непригоден для жилья? С каких это пор такие пустяки могли остановить Билли? Скорее диктуй адрес, идиот! Адвокаты хреновы! — пробурчал он, обращаясь уже к Берго, потом поцеловал его в лоб и помчался наверх сообщить новости няне и взять паспорт.
Размахивая пустой сумкой, Билли шагала по улице Бар-бе-де-Жюи. Она отправилась в лучший винный магазин в районе, дабы восполнить запасы Мари-Жанны, и с удивлением обнаружила, что вино урожая 1971 года — большая редкость. Лавочник пообещал ей добыть для нее ящик или, на худой конец, заказать что-нибудь равноценное.
«Сегодня настоящий осенний день», — подумала Билли, заворачивая за угол, чтобы по улице Де-Варенн выйти на улицу Вано. У нее не было желания идти в Люксембургский сад, хождение по его аллеям вдруг показалось ей бессмысленным занятием.