Лионкуры не покупали ни живопись, ни скульптуру. Они с легкостью решили для себя этот вопрос: полотна признанных мастеров были им не по карману, а покупать что-то современное, не получившее еще всеобщего признания и оттого доступное по цене, было слишком рискованно. Стены их дома украшали восхитительные гравюры и зеркала, и все помещения были так обильно уставлены дорогими безделушками, что отсутствия картин никто не замечал.
Любой иностранец, посещавший квартиру Лионкуров, считал их несметно богатыми людьми. Чувство глубокого удовлетворения, возникавшее от подобного мнения, как ничто другое, духовно сближало Кору и Робера. И в то же время во всем Седьмом муниципальном округе не было человека, который с такой неохотой оплачивал бы счета, как Кора де Лионкур. Она придиралась к каждой мелочи, когда приходилось что-то отремонтировать или подновить, находила недостатки в каждой из вещей, которые покупала для дома или для себя лично. Она всегда ужасно жалась, держала в томительном ожидании клерков и продавцов, насколько можно оттягивала время оплаты, а ее денежки тем временем обрастали процентами в банке, что на улице Камбон. В конце концов она все же платила, если можно, наличными, поскольку за это полагалась скидка. Во Франции, стране с очень высокими налогами, где принято расплачиваться чеками даже за скромный обед в бистро, наличные, которые там называют liquide [2] , не подлежат налоговой декларации и потому ценятся очень высоко. И надо ли говорить, что пачка хрустящих банкнот у Коры в руках раскрывала перед нею все двери, сводя расходы до минимума.
Робер де Лионкур умер в 1973 году. Коре тогда было сорок два, как раз столько, чтобы можно было начать долгожданную жизнь вдовы. Она испытала глубокую благодарность мужу за то, что он так вовремя ушел из жизни, без ненужного промедления. Когда она выходила замуж, секс мало значил для нее, и жизнь с Робером де Лионкуром особенно не способствовала повышению ее интереса к данной стороне жизни, поэтому она не стала терять времени на поиски нового мужа. И не только из-за того, что хорошо знала цену своего титула, но и потому, что сочла, что любой холостяк ее возраста или старше станет искать другую жену, возможно, помоложе, посексуальнее, да и просто посимпатичнее. Гораздо лучше оставаться титулованной вдовой со знаменитой коллекцией, чем превратиться в бесплатное приложение к мужчине.
Графиня Кора де Лионкур не сбрасывала со счетов и тот факт, что многому научилась за двадцать три года жизни с человеком, у которого не было никаких иных достоинств, кроме безупречного вкуса. Когда-то Робер настоял, чтобы она посещала самого дорогого парикмахера в Париже; он подбирал для нее наряды, пока она не научилась делать это сама; именно он научил ее пользоваться косметикой, лично проверяя результаты каждого урока, поскольку его жена, как и его квартира, должна была подтверждать изысканность вкуса.
В свои сорок два Кора превратилась в jolie laide: длинный нос, маленькие глазки, прямые волосы и слишком высокий лоб озарились наконец светом улыбки, а опыт и безупречный стиль в сочетании с внешностью сделали Кору в высшей степени интересной, необыкновенной женщиной, на которой невозможно было не задержать взгляд. Когда она входила в комнату, все присутствующие неизменно начинали спрашивать друг друга, кто она. Одевалась она строго: в черное с белым зимой и в белое с черным летом; носила стрижку под пажа на прямой пробор и неизменно появлялась на приемах в старинных драгоценностях, перешедших к ней от матери Робера. Ее стройные ноги были обуты в туфли ручной работы от Массаро, впервые создавшего туфли-лодочки Шанель; она обладала высокой, стройной фигурой, на которой идеально сидел любой наряд, и длинными пальцами с безукоризненными ногтями, всегда покрытыми бесцветным лаком.
Единственная проблема заключалась в том, что в 1973-м на семьдесят тысяч долларов нельзя было жить с тем же размахом, что в пятидесятых или шестидесятых годах. И она поняла, что придется искать работу.
И вот, сидя в постели, Кора нацепила очки и взяла в руки блокнот, желая прояснить для себя сложившуюся ситуацию. О том, чтобы найти себе место в Париже, не могло быть и речи, поскольку она сохранила американское гражданство и не могла рассчитывать на соответствующее разрешение. Возможно, с большими бюрократическими проволочками ей удалось бы открыть здесь антикварную лавку, но все ее существо протестовало при одной только мысли о том, чтобы стать владелицей магазина. Она принадлежит к классу тех, кто покупает, а не тех, кто продает.
Естественно, что перспектива работы в каком-нибудь офисе, которая отнимала бы по восемь часов в день, также была для нее неприемлемой. Ей претила не только необходимость проводить так много времени в казенной обстановке. Она не могла позволить себе поступить на работу, которая поставила бы под сомнение ее богатство в глазах навещавших ее друзей. Такого ни в коем случае не должно было произойти.
Кора де Лионкур записала в блокноте: Нью-Йорк.
Она всегда любила этот город и неизменно чувствовала, что живет полной жизнью, когда находилась там. В Нью-Йорке ей нравилось буквально все, а особенно знакомые и друзья, которые чрезвычайно мало знали о мире, в котором она вращалась, и вне зависимости от размеров собственного богатства всегда восхищались окружающей ее роскошью. Любой из них мог легко позволить себе иметь в Париже просторную квартиру или даже дом с парком, но их почему-то так пугал языковой барьер и неизвестно откуда взявшееся представление о снобизме и высокомерии французов, что они восхищались уже самой способностью Коры жить там и радоваться жизни.
Действительно, потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть, подумала она, вспоминая первые годы замужества. Но вскоре она начала пользоваться услугами прачки, обстирывающей семейство де Лионкур, а затем и семейного поставщика продуктов, семейного электрика, сантехника и уборщицы, которые были для Коры не меньшим приобретением, чем родословная мужа, поскольку содержание дома в Париже сопряжено со множеством мелких, выводящих из себя неудобств. Разговорный французский — это цветочки по сравнению с тем, что надо пережить, чтобы заставить электрика починить неисправный щиток.
«Незаметная работа», — написала она в блокноте.
Чем бы таким незаметным можно было бы заняться, размышляла она, перебирая про себя свои сильные стороны. Например, она знакома почти со всеми людьми из высшего света. Это значит, что она знает ключевые фигуры, которые способны вывести ее на любого нужного человека. Приглашая гостей, Кора с Робером всегда имели свой расчет. Они проводили строгий отбор и принимали лишь тех, кому было приятно находиться в компании друг друга. Без лишнего тщеславия они тем не менее весьма высоко оценивали собственную значимость, поэтому никогда не предлагали свою дружбу, предварительно не взвесив все «за» и «против», и допускали в свой круг лишь тех, кто мог украсить это избранное общество. Впрочем, им так и не удалось стать своими в высшем свете Франции, и Кора никак не могла с этим смириться.
Муж и жена давно поняли, что поговорка «лесть никогда не ведет к успеху» весьма далека от действительности. Сказанными к месту сладкими словами можно добиться всего, за исключением разве что близкой дружбы. Кора твердо знала, что умение льстить составляет ее главный талант. Именно благодаря лести ей удалось заполучить большинство самых ценных своих знакомств, и поддерживала она их исключительно благодаря той же лести. Дело в том, что льстила она незаметно, никогда не ограничивалась одними комплиментами. Она просто проявляла живейшее участие в человеке, в его делах, поступках, делая вид, что желает разделить его радость и печаль. Ее искренняя заинтересованность и неизменная улыбка, очарование которой она наконец осознала в полной мере, открывали даже сердца тех, кто считал себя невосприимчивым к лести. Ведь никому и в голову не могло прийти, что столь богатой даме, обладающей таким количеством ценнейших вещей, что-то нужно от них. Ни один человек из ее окружения не отдавал себе отчета в том, что его отношения с графиней де Лионкур строятся исключительно на ее лести.