— Отлично. Превосходно. Тебе известно, что ты свихнулась?
— Даже моя мать знала меня куда лучше. Вито, ты не мыслишь творчески. Если чуть-чуть изменить подробности, все выглядит очень хорошо. Теперь слушай внимательно: Гарри Браун, отпетый негодяй, начал приставать к Мэри с самого дня ее приезда. Она его боялась и сказала Бену. Прошлой ночью Бен шел мимо комнаты Мэри и услышал крик о помощи. Браун был на ней, насилуя ее; она отчаянно отбивалась. Бен схватил парня, тот, естественно, полез в драку, Бену пришлось ударить его. Тот упал и стукнулся головой об угол туалетного столика. Теперь начинается самое главное. Они привели его в чувство, и все было в порядке. Он был еще очень пьян, но присмирел. Он ушел живым. Бен остался, чтобы успокоить Мэри, потом ушел. Брауна обнаружили следующим утром. Очевидно, он был не в себе, споткнулся в темноте об урну, снова упал, потерял сознание и истек кровью. У врача вопросы не возникали. Похоронили его в море, руководствуясь мотивами, которые привел Бен. Есть где-нибудь неувязки?
— И кто этому поверит?
— Все. Бен будет рассказывать эту историю так убедительно, как он еще никогда не входил ни в одну роль. Мэри тоже, если ты как следует на нее нажмешь. Всем известно, в скольких скандалах она замешана, и этот ее прикончит. Больше никто не знает, как все было на самом деле.
— Мэгги, лапочка, видит бог, я восхищен твоими стараниями, но «Космо» сможет напечатать эту историю лишь через несколько месяцев, а к тому времени она станет устаревшей дурной новостью, и спасти будет уже ничего нельзя.
— Нет, я проникну на телевидение. Вызови сюда самолет как можно скорее. Я полечу в Лос-Анджелес, поговорю с ребятами из отдела новостей, и самое позднее завтра к вечеру мы пришлем сюда съемочную группу с телекамерой. Передача выйдет в эфир, когда ты еще не кончишь съемку. Фантастическая реклама для картины, и никто не докажет, что дело было не так. Ударить человека, насилующего женщину, не преступление — это подвиг. Вито, Вито, это твой единственный шанс!
Пока Мэгги была в Лос-Анджелесе, Вито хорошо поработал. Когда он вошел к Мэри Хейнс, она, наконец проснувшись, тряслась и всхлипывала. Он запер за собой дверь и влепил ей пару крепких пощечин. Потом схватил ее руками за шею и начал душить, остановившись, когда она чуть не потеряла сознание. Он мягко опустил ее на кровать и хмуро дождался, пока она простонала:
— Что… что?!
— В жизни таких женщин, как ты, наступает момент, когда они заходят слишком далеко. Для тебя он наступил. Я телеграфировал твоему мужу.
— Ты подлец, грязный подлец! Ты знаешь, что он грозился бросить меня, если будет еще какой-то скандал… А мои дети!.. Он заберет их… О боже! Как ты мог?.. Все кончено… все. — Она изнемогала от горя.
— Не сходи с ума. Гарри Браун насиловал тебя, а Бен Лоуэлл тебя спас, а возможно, и твою жизнь. Взгляни в зеркало, посмотри, как Браун бил тебя, колотил, душил… Твой муж ужасно расстроен. Завтра он будет здесь.
— Вито…
— Завтра прибудет и бригада из новостей с телекамерой. Они, разумеется, захотят взять у тебя интервью. Может быть, мы сможем обойтись без истории, которую ты мне вчера рассказала? Мэри, гляди веселей! Я понимаю, ночью ты пережила кошмар, но ты ведь быстро все схватываешь.
Она улыбнулась, смывая кровь с разбитого лица.
— Ты хитрая свинья, Вито. Ладно! Читай мне мою роль.
* * *
Невероятная популярность передачи «Кто был Гарри Браун и убил ли его Бен Лоуэлл?» обошла две получасовые комедии положений и навела директора программы новостей на мысль о том, что он наткнулся на золотую жилу. Огромная масса публики помешана на телевидении и на знаменитостях. Они будут блаженствовать, вперясь в калейдоскоп поп-культуры, глядя передачи Мэгги и чувствуя себя в курсе всех событий в мире, им не надо будет переключать телевизоры на «Вашингтон уик ин ревью». Директору отдела новостей было так же легко уговорить Мэгги подписать контракт на еженедельные передачи, как ей — уговорить его послать съемочную группу в Мексику. Оба по запаху отличали созревший плод. Их удивило лишь одно: насколько хорошо пошло дело. Более чем хорошо. Великолепно. На телевидении родился новый жанр — киножурнал, поданный в форме добротнейших документальных новостей. Родилась новая телезвезда: Мэгги Макгрегор. Проигравших было только двое: Гарри Браун, которого втайне все еще горько оплакивал Бен Лоуэлл, и фильм Вито Орсини «Нерасторопная лодка». Даже несмотря на грандиозную рекламу, он шел плохо. Ко времени выхода картины на экраны мексиканский эпизод выветрился из памяти публики. Да никому, в сущности, и дела до него не было. К тому же Вито оказался прав. Картина была барахло.
* * *
Билли Айкхорн не знала покоя. С открытия «Магазина грез» прошло пять месяцев, и к апрелю 1977 года она успела привыкнуть к бешеному, изнуряющему успеху своего предприятия. Спайдер и Вэлентайн — молодцы, думала она с восхищением и благодарностью. Однако в предутренние часы — последнее время она стала просыпаться до зари — мыслей о триумфе магазина стало не хватать ей, чтобы утешиться. В ней сохранилось достаточно врожденной честности, чтобы не скрывать от самой себя, что сейчас, когда универмаг уже не является мучительным позором, когда никто не станет смеяться над ней, повседневные заботы по управлению магазином не наполняют ее жизнь. Как само собой разумеющееся она принимала и проходившие два раза в месяц танцевальные вечера, поначалу будоражившие ее воображение. Она видела в них победу над ужасающими воспоминаниями о танцевальной школе, поскольку вечера танцев превратились в самое желанное событие светской жизни Калифорнии. Публика жила в предвкушении этих балов, а Билли со временем перестала принимать их всерьез. Ажиотаж с вечерами напоминал ей возбужденных политиков из детской песочницы. Она жила взаперти, тусклой жизнью и вспоминала, как однажды они с Эллисом были в гостях в Антигуа: там все окна были закрыты наглухо, чтобы соленое дуновение волшебного ночного бриза не испортило развешанную на стенах коллекцию французских импрессионистов стоимостью в миллионы долларов.
Менее шести месяцев отделяло Билли от тридцатипятилетия. Она едва достигла вершин зрелой красоты, которой хватит ей на многие годы, она была так богата, что сама не могла представить размеры своего состояния, но… ей было скучно. Отвратительно, говорила она себе, представляю, что подумала бы тетя Корнелия. Она, Билли, находила это более чем отвратительным; она находила это неприличным и унизительным. Неприличным потому, что любой, кто обладает ее богатством, должен, обязан быть счастлив, а унизительным — потому что она все-таки не была счастлива, значит, причина этого в ее характере. Может быть, ей не хватает внутренних резервов, думала она, вспоминая бостонские правила поведения. Несомненно, ведя жизнь, посвященную честному труду, уходу за больными собаками и еженедельному посещению симфонических концертов, она чувствовала бы себя обогащенной и удовлетворенной.
Весь мир ей доступен, размышляла она, листая страницы «Аркитекчурал дайджест». За три тысячи долларов она может купить павильон с кондиционерами на Бали, в кокосовой роще на берегу океана, разумеется, с бассейном. На Элевтере продавался дом с километрами розового песчаного пляжа и частной международной телефонной станцией — меньше чем за три миллиона долларов, и это с мебелью! (Интересно, список частных телефонных номеров входит в перечень мебели?) Или, если предпочесть что-нибудь не такое тропическое, можно поселиться в Англии, в доме номер семь по Ройял-Кресент, в Бате, всего за семьдесят пять тысяч долларов, приобретя в собственность здание, построенное в 1770 году (и входящее в самый роскошный в мире архитектурный ансамбль эпохи короля Георга, — теперь к нему пристроены и сауна, и гараж на пять машин). Она может, если захочет, жить, как Банни Меллон, имея четыре сказочных дома, двух занятых полную рабочую неделю декораторов по интерьеру, и устроить так, чтобы все ее вещи, от теннисных шапочек до бальных платьев и униформы слуг, изготавливались у Живанши по специально сделанным для нее моделям. Говорят, в одном из своих колоссальных поместьев в Виргинии Меллон постоянно сушит на печах яблоки, чтобы воздух насытился истинно деревенским ароматом. От такого Пристального внимания к мелочам у Билли заныли зубы. Это уж слишком!