«Звездоложеством» в легкой форме страдают миллионы американцев, покупающих киножурналы или выпуски «Пипл», слушающих мисс Рону или смотрящих Дайну или Мерва, читающих сводную колонку сплетен или светской хроники. В общем, это безобидный способ причаститься звездной пыли, хоть на секунду удовлетворять жажду, желание ощутить себя в курсе событий.
Но для Мэгги Макгрегор, восемь месяцев делавшей интервью со знаменитостями для «Космо», «звездоложество» означало «спать со звездами», в самом прямом смысле: иметь половые сношения с известными актерами.
Все началось довольно неожиданно. Объектом третьего ее интервью стал мужчина, и Мэгги пришлось провести несколько дней с Першингом Эндрюсом, сопровождая его в поездках по Нью-Йорку. Першинг являл собой новое имя в кино и к моменту знакомства с Мэгги успешно показал себя в одной из двенадцатичасовых экранизаций популярных романов, идущих в самое горячее время. До сих пор Мэгги брала интервью только у женщин и не могла знать, что беседа со знаменитыми мужчинами заденет глубоко спрятанную струнку в ее натуре — робость, о которой она и не подозревала. Неожиданно для себя, вооруженная блокнотом, отточенными карандашами, увешанная доспехами — камерой и магнитофоном, Мэгги, несмотря на прочное, положение сотрудницы журнала, вдруг начала испытывать беспокойство и разволновалась, думая о том, хорошо ли она выглядит. Ее сковал ложный страх — она боялась, что ее вопросы могут быть восприняты как сексуальное приглашение, аванс, и хотя Першинг Эндрюс держался абсолютно свободно, интервью звучало как неуклюжий разговор во время свидания с незнакомцем. Как следствие, она добилась лишь банальных ответов на свои вопросы, обычного между ней и женщинами взаимопонимания не возникло, и ей не от чего оказалось оттолкнуться, чтобы вести задушевную беседу. Мэгги вдруг поняла простую истину: оказывается, довольно трудно провести границу между журналисткой, выполняющей задание, и просто женщиной. Чтобы получить ответы, из которых набрался бы хороший материал, ей пришлось задавать едва знакомому мужчине неделикатные, намеренно чересчур личные вопросы. Не спасли от ощущения неуверенности в себе ни ее двадцать три года, ни маленькая пышная фигурка, ни забавно круглые темные глаза, ни гладкая розовая кожа. Мэгги показалось: чтобы услышать в нужной степени откровенный рассказ, глубоко проникнуть в душу собеседника, ей непременно нужно обладать внешностью Лорен Беколл, причем такой Лорен, которой она стала сейчас, или — Лилиан Хеллмэн, что еще лучше.
Еще до интервью с Першингом Эндрюсом Мэгги усвоила, что звезды обычно ненавидят, боятся и презирают прессу ровно настолько, насколько признают, что она им нужна. А пресса, преклоняясь перед звездами, одновременно отчасти унижает их, отчасти презирает: ведь журналистам дозволено свободно изливать свои сомнительные впечатления в статьях, звезды же должны скрывать свои чувства под маской. Для журналистов-мужчин звезда надевает маску доброго приятеля, для женщин-журналисток используется маска соблазнителя. На словах, которые предстоит услышать публике, соблазняют всегда, но истинное соблазнение случается гораздо чаще, чем воображает публика.
За Першингом Эндрюсом неотступно следовала не только Мэгги, но и помощник по связям с общественностью, приставленный к нему на все время визита в Нью-Йорк. Как это обычно принято со всеми, кроме самых упрямых коронованных звезд, агентства но найму актеров защищают свои капиталовложения, снабжая каждую знаменитость сторожевым псом-сопроводителем, чтобы, оставшись один, актер чего-нибудь не сболтнул. Присутствие осторожного пресс-агента, как правило, гарантирует безнадежно скучное интервью, но, по мнению агента, лучше скучное интервью, чем спорное или глупое. Они настолько не доверяют своим подопечным актерам и актрисам, что буквально в ужас приходят при мысли о том, что способен выведать ловкий репортер, если оставить его наедине с объектом его интереса. И в общем, эти агенты правы.
Потратив два дня на общение с Эндрюсом в присутствии его пресс-агента и получив на главные вопросы лишь чопорные, скучные ответы, Мэгги приступила к разработке плана, по которому рассчитывала вступить с Эндрюсом в сговор и убедить его улизнуть от соглядатая. Улучив момент, когда в «Сарди» пресс-агент ненадолго исчез, Мэгги пошла в атаку.
— Слушайте, Першинг, здесь ничего нет. — Она укоряющим жестом помахала перед ним блокнотом. — Перед обедом я просмотрела записи: вы просты и пресны, как макароны без соли. Просто ни на что не похоже! Не думаю, что Элен заинтересуется этим, если мне не удастся инкрустировать это изделие хоть частичкой вашей души. Я знаю, вам есть что сказать, можно сделать потрясающую статью, но пока за вами ходит этот хлюст, приставленный к вам в качестве второй головы, я не могу произнести ни слова, и вы тоже. Разве три человека могут танцевать вальс? — Она состроила забавную рожицу, мимикой выразив безнадежность затеи: «Как ни старайся, ничего не выйдет», вместе с тем ясно дав понять, что, если «Космо» не удастся добиться толку от Першинга Эндрюса, его скоренько заменят на Уоррена Битти или Райана О'Нила.
— Проклятье! Неужели дела так плохи?
— Боюсь, что да. Но, в конце концов, что он можете поделать? Он выполняет свою работу, как и все мы. Такова система. — Мэгги так выразительно пожала плечами, что Эндрюс почти увидел, как его имя вычеркивают из желанного декабрьского номера.
— Черта с два. Мне не удалось избавиться от него до конца ужина, но потом он уезжает домой в Ларчмонт. Может, мы сумеем встретиться, а?
Мэгги раздумывала над этим предложением ровно столько, чтобы ее задумчивость сошла за чистую монету.
— Почему бы и нет? Я просто отменю свидание. Это несущественно, в конце концов. Итак, где и когда?
— У меня в отеле в одиннадцать — к этому времени он уйдет.
Она произнесла «хорошо» самым сухим, профессиональным тоном. Но ее ум в этот момент наращивал обороты. У нее уже было несколько серьезных и не очень-то любовных приключений, но она еще ни разу не оставалась наедине с молодым киноактером в его номере в отеле. Чтобы унять волнение, она сурово напомнила себе, что выполняет служебные обязанности. Но все-таки Першинг Эндрюс, помимо всего прочего, был очень красивый мужчина, сотни восторженных женщин узнавали его повсюду, где ему приходилось бывать в последние два дня, он был КИНОЗВЕЗДОЙ божьей милостью, и поздний вечер наедине с ним в номере отеля сообщал интервью характер свидания. На миг ее охватило ощущение чего-то невероятно притягательного и немного непристойного.
— Мы можем устроить поздний ужин, — добавил он. — У меня великолепные апартаменты с видом на парк.
Апартаменты. Хорошо. Это меняет дело. В том, чтобы поужинать в апартаментах, нет ничего неприличного, такое приглашение ни на что не намекает.
В эту ночь и в следующую она сделала грандиозное интервью, один из лучших своих материалов, «Жизнь и трудные времена лучшего из кандидатов», ставшее классикой в своем жанре. Кроме того, она, как само собой разумеющееся, с чувством и с толком переспала с Эндрюсом, как и намеревалась. Сознательно? Бессознательно? Какая разница? Затем, проигрывая с каждым киноактером-гетеросексуалом, у которого брала интервью, сближение по одному и тому же сценарию, она многое узнала о себе. Оказывается, она — коллекционер, любительница делать зарубки. Для нее неважно, хорош ли секс, плох или бесцветен. Важно лишь, что она, Мэгги Макгрегор, переспала, вступила в соитие со знаменитым мужчиной, чье имя известно всем. Слава возбуждала ее. Едва оставшись наедине со знаменитым мужчиной, она была уже на три четверти готова к оргазму, и ему нетрудно было помочь ей кончить. Все, что ей требовалось, это увидеть над собой, или под собой, или рядом лицо знаменитости. Главное, чтобы эта знаменитость трахала ее, никому не известную Мэгги Макгрегор, и коитус проходил в ином измерении: эротизм ситуации коренился в славе мужчины, которая в постели озаряла и ее.