— Почему бы тебе не попытаться философски взглянуть на вещи, Норт? Раз уж мы не можем ничего предпринять… — миролюбиво предложила Дэзи.
В глубине души Дэзи была в восторге от того, как развивались события этого дня. Убедившись, что все возможные пути отступления отрезаны, и обнаружив, что ее телефон молчит, она спустилась вниз к стойке портье, где по радио передавали новые сообщения о расширении забастовки, доставлявшие ей все большее удовольствие. Ее охватило странное чувство, которое она сама не смогла точно определить, пока наконец до нее не дошло, что это — предвкушение праздности, знакомой ей по каникулам в колледже. Необыкновенно внимательная гостиничная прислуга — по два человека на каждого из нескольких сотен постояльцев — разделяла ее праздничное настроение. Кто знает, возможно, завтра они тоже присоединятся к забастовке? По крайней мере, как сказал ей один из служащих гостиницы, погода сейчас самая подходящая для того, чтобы бастовать. И Дэзи полностью была с ним согласна. Больше всего на свете она желала сейчас, находясь в Венеции, иметь несколько свободных дней. А портье заверил ее, что постояльцам «Гритти Палас» ни в коем случае не придется голодать. Руководство гостиницы готово к тому, что гостей придется кормить из буфета. Худшее, что может ожидать княжну, так это то, что ей придется самой стелить постель.
— Философски? — переспросил Норт, выходя из себя от гнева. Он не привык, чтобы события управляли им. — Мы заперты здесь, будто вернулись в средневековье, и ты еще говоришь о философском отношении к жизни!
— Есть только один-единственный способ выбраться отсюда, — лукаво заметила Дэзи.
— Какой, говори ради Христа! — закричал Норт.
— Отправиться вплавь.
Встретившись с Нортом взглядом, Дэзи пискнула от долго сдерживаемого смеха.
— Я подумала об Арни, — задыхаясь от душившего ее смеха, с трудом выговорила она, — его лицо!
Перед глазами Норта возникло угрюмое лицо Арни Грина, предостерегавшего их от неминуемого гепатита, и он медленно, неохотно, но разразился смехом.
Портье и швейцар посмотрели на двух американцев, корчившихся от смеха посреди вестибюля, и, обменявшись улыбками, пожали плечами. Молодая княжна, подумал портье, одета совершенно неподобающим образом для дочери князя Стаха Валенского, который до своей гибели всегда был желанным гостем отеля, неизменно приезжая в Венецию на неделю-другую в сентябре после окончания сезона поло в Дови-ле. Например, сегодня она спустилась в вестибюль в белых мужских брюках и полосатой бело-розовой футболке. Но может быть, теперь такая мода?
— Это ты все подстроила, не так ли? — спросил Норт, приходя в себя.
— Это было совсем непросто, — скромно согласилась Дэзи.
— Суметь закрыть на замок целую страну, чтобы получить выходной, это надо же!
— Могу тебя заверить, что я очень старалась, но мне не удалось провернуть это из Нью-Йорка.
— Ты по крайней мере проверила, как поживает наша гондола?
— Лучшее, что мне удалось найти, — это парень с весельной лодкой.
— Куда тут можно пойти? Я просто обязан что-нибудь выпить, пока бармены тоже не забастовали.
— Может быть, бар «Генри»? — предложила Дэзи.
— Ты хочешь сказать, что мы пойдем туда как туристы?
— Конечно, но сначала я должна переодеться, а тебе надо принять ванну. Буду ждать тебя здесь через час. Думаю, мы сможем добраться туда пешком, я уже купила карту.
— Я провел на ногах целый день. Вели парню с лодкой подождать.
— Слушаюсь, босс.
Норт против собственной воли улыбнулся Дэзи. Он подумал, что ему действительно не в чем ее упрекнуть, по крайней мере, пока он сам не узнает в подробностях об этой забастовке.
Поднявшись к себе в номер, Дэзи долго размышляла, какое платье ей выбрать из тех, что она захватила с собой на тот случай, когда она не сможет показаться в своей рабочей униформе. Она чувствовала себя совершенно беспомощной. Наконец она остановилась на вечернем платье от Вионне середины двадцатых годов. Кики настояла на том, чтобы она взяла с собой это узкое, плотно облегавшее ее фигуру, открытое платье из черного бархата с невероятно низким вырезом, державшееся только на двух тонких бретельках из хрустальных бусинок. Такие же бусины были нашиты на платье широкими концентрическими кругами, создавая впечатление гигантского ожерелья. По бокам платье было присобрано вверх от подола и открывало колени. Этот туалет сам по себе мог произвести фурор. Черный бархат в сентябре? А почему бы и нет, подумала Дэзи, распуская волосы. Это платье требовало соответствующей сложной прически. Она обеими руками забрала вверх свои светлые волосы и продолжала мучительно раздумывать, что бы с ними сделать. У нее сегодня не было настроения делать пучок или заплетать их. Наконец она разделила волосы на прямой пробор и, достав несколько метров серебряной ленты, которую ей удалось умыкнуть на съемке рекламы «Холлмарка», обернула ею голову, прижав самые непокорные пряди, падавшие на лицо, и оставив остальные волосы распущенными. Накинув на плечи накидку из зеленой с серебряными нитями парчи, Дэзи, выглядевшая не менее романтично, чем героини картин Тьеполло и Джиованни Беллини, спустилась в вестибюль.
Норт уже ждал ее, готовый к выходу. Обычно небольшой любитель спиртного, он сегодня мучительно хотел выпить. Считается, что алкоголь помогает расслабиться? Прекрасно, ему это необходимо сегодня вечером, чтобы справиться с опасно легкомысленным настроением. Он должен почувствовать под собой твердую почву, а здесь, черт побери, почти нет почвы. Отраженный свет от воды в каналах придавал всему вокруг какую-то зыбкость. Куда, к черту, подевалась Дэзи? Почему она заставляет себя ждать? Норт не мог припомнить случая, чтобы ему приходилось когда-нибудь ждать ее за все время, что она у него работала.
— Господи! Какая красавица! — услышал он возглас портье позади себя.
— Красавица! — эхом отозвались швейцар у дверей, пробегавший мимо официант и еще двое мужчин, слонявшихся в вестибюле.
— Хорошо, — сказал Норт, оглядев Дэзи. Теперь ему еще сильнее захотелось выпить.
— Что желает синьорина, «Мимозу» или, может быть, «Беллини»? — спросил официант.
Норт оглядел длинное узкое помещение знаменитого бара.
— Вы умеете готовить мартини? Я имею в виду настоящий сухой мартини? — спросил Норт с сомнением в голосе.
— Как дважды два, сэр. Со льдом?
— Мне — двойной. А тебе, Дэзи?
— Что такое «Мимоза»? — спросила она у официанта.
— Шампанское со свежевыжатым апельсиновым соком, синьорина.
— Принесите, пожалуйста.
Официант продолжал стоять подле, не подавая никаких признаков того, что собирается удалиться. Он смотрел на Дэзи, всем своим видом выражая неподдельное восхищение, что явно читалось на его морщинистом лице.
— Нам бы хотелось получить свои напитки сразу, — решительным тоном поторопил официанта Норт, выводя того из оцепенения. — Итак… — сказал Норт, и в его голосе одновременно прозвучали удивление, недоверие и вызов.