Наконец измученная Агнес рухнула в кресло. Разве она жила не ради того, чтобы люди оценили ее дочь? Она боролась с Шандором, чтобы Тереза получила возможность достичь славы и богатства. Так почему же ей так тошно сейчас, так невыносимо, что хочется до крови расцарапать себе лицо и рвать волосы на голове?
Это не зависть, нет, хотя Шандор назвал бы ее чувство именно так. Кто слышал о матери, которая завидует своей дочери? Этого быть не может! Это было бы слишком неестественным, чтобы быть правдой. Она же не хотела выйти замуж за мужчину, с которым только что познакомилась, пусть он и баснословно богат. И не хотела бы быть звездой экрана, не хотела бы получить «Оскар». Где же тут зависть, осуждаемая церковью?
Нет, с того самого дня, как Агнес встретила Шандора Хорвата, она завидовала только самым обыкновенным женщинам. Она даже завидовала самой себе, молоденькой Агнес, самой хорошенькой из всех сестер Райли. Разве можно винить человека за это? Ведь Агнес в молодости хотела только того, что хотели и другие. Но они, эти другие, получили желаемое!
Агнес предавалась мечтам, но одно имя вдруг вывело ее из этого состояния. Грейс Келли! Принцесса Грейс устраивает свадебный прием для ее дочери! Принцесса Грейс, воплощение мечты каждой девушки-католички, принцесса Грейс, живущая в сказке.
Агнес постепенно приходила в себя, и в ее памяти всплывали детали, которые сообщила ей Тереза. Частный самолет, «Отель де Пари», лучший отель в Монако, или Монте-Карло, или как это там называется; ее место за свадебным столом рядом с новобрачной вместе с принцессой Грейс и принцем Ренье. Мать невесты — это такое же важное лицо на церемонии венчания, как и сами жених с невестой. А ее сестры еще ничего не знают!
О, это будет последней каплей! Ее сестры навсегда останутся где-то там, внизу, они никогда не придут в себя, думала Агнес, вдруг преисполнившись энергии. Ее сестры были ошарашены, когда Тереза получила «Оскар» за роль в «Маленьких женщинах», но это ничто по сравнению с ее свадьбой!
Кто помнит актрису, получившую «Оскар» за лучшее исполнение роли второго плана? Никто! Но разве можно забыть, что для дочери родной сестры свадебный прием устраивала сама принцесса Грейс? Нет. Это будет вершиной в жизни всей семьи Райли, эту историю будут передавать из поколения в поколение.
Агнес уже собралась было позвонить самой старшей из сестер и сообщить сногсшибательную новость, но вдруг вспомнила, что Тереза говорила о том, как ей хотелось, чтобы Мэгги держала букет во время венчания. О нет, Тереза, вот этого не будет! Твоя незаконнорожденная дочь не пойдет впереди тебя в церкви, разбрасывая душистые лепестки на радость ничего не подозревающей толпе. Нет, моя девочка, ты грешница. А это будет еще большим грехом в глазах Богоматери. Даже и священника нечего спрашивать. Итак, что можно сделать, чтобы этого не допустить?
Агнес быстро обдумала несколько вариантов. Шандор, конечно, с ней согласится. Это осквернение самого таинства брака. Возможно, стоит обратиться к Хелен Келли. Она посидит с ребенком. Ведь она, в конце концов, крестная мать Мэгги. И неважно, как Агнес и Хелен относятся друг к другу. Хелен отлично поладит с Мэгги. А Терезе она скажет, что у малышки поднялась высокая температура перед самым отъездом и доктор подозревает, что это краснуха. Мало что так испугает собравшихся на свадьбу женщин, как краснуха, наверняка среди них окажется хоть одна беременная.
Удержать Терезу от брака с едва знакомым мужчиной ей не удастся. А ведь это будет церковный брак, соберется вся семья, и принцесса Грейс своим присутствием благословит этот поспешный, необдуманный брак. Но Тереза не сумеет заполучить все, чего ей хочется. Кое-кого на церемонии не будет, и невеста это заметит. Мэгги не примет участия в этом… этом… святотатстве!
— Обещай мне, что на этом все закончится, — еле слышно попросила совершенно измученная Тесса. Они с Люком ехали на его ферму, расположенную внизу у подножия разбросанного по горам городка, где они собирались провести медовый месяц. — Обещай мне, что нам никогда в жизни не придется пройти через это снова.
Люк взглянул на профиль своей молодой жены. Тесса откинула свою великолепную голову на кожаный подголовник и закрыла глаза. Легкие сиреневые тени, проступившие на нежной коже под глазами, казались ему удивительно трогательными. Чувственные, пухлые губы чуть приоткрылись от усталости. Только в великолепных волосах Тессы, освобожденных от свадебной сложной прически и развевавшихся на ветру, еще чувствовалась жизнь. Лучи предзакатного солнца отбрасывали на них красный отблеск.
— Только если ты пожелаешь повторить наши клятвы в день десятой годовщины нашей свадьбы, — нежно ответил Люк. — В этом случае мне придется согласиться. Разумеется, я постараюсь отговорить тебя. И буду повторять слово «папарацци» до тех пор, пока ты не откажешься от этой идеи.
— Достаточно будет и одного раза, — вздохнула Тесса, вспоминая стаи назойливых фотографов и журналистов, которых с трудом сдерживала доблестная полиция Монако. — Нам следовало сбежать, и плевать на принцессу Грейс. Но я получила урок. Никогда не позволяй никому, даже человеку очень щедрому, устраивать твою свадьбу. Нет, я не права. Не позволяй этого делать именно щедрому. Я бы не смогла вынести больше ни минуты в роли невесты. Мне казалось, что женщина должна радоваться на собственной свадьбе, или я ошибалась?
— Думаю, дорогая, что ты ошибалась. Мне до сих пор не доводилось слышать ни от одной замужней женщины, что она от души веселилась на собственной свадьбе.
— Тогда зачем мы все это устроили?
— Таков своеобразный ритуал.
Тесса во многом была виновата сама. Собственно, церемония бракосочетания, состоявшаяся утром, стала воплощением ее мечты. Все вокруг пело гимн белому цвету — гирлянды белоснежных цветов, свешивающиеся из огромных корзин под хрустальными канделябрами, высокие букеты белых цветов и белые свечи у алтаря. Когда Тесса шла по центральному проходу огромного собора, ей казалось, что она прогуливается по саду. Она медленно, торжественно, величаво плыла к своему возлюбленному. Да, свадьба была просто волшебной.
Если бы только ей не пришла в голову мысль пригласить на торжество всю свою огромную семью, возможно, три дня, предшествовавшие церемонии, были бы восхитительными. Ей даже не пришло в голову, что ее родственники почувствуют себя совершенно не ко двору с первой же минуты, как только ступят на землю княжества Монако. Тесса помнила семейные торжества: женщины от души веселились, хихикали, беззлобно сплетничали, а мужчины потягивали пиво, шутили — все оставались самими собой. Но в Монако они все старались вести себя достойно, суровые, словно накрахмаленные, явно чувствующие себя неловко в своей новой одежде, боящиеся совершить малейший промах. Они были такими торжественными и осторожными в словах, будто присутствовали на похоронах, а не на свадьбе.
Но самым худшим было то, как ее тетки стали относиться к Агнес. Все началось с того, что родители прибыли без Мэгги, на отдельном самолете, а не со всей семьей. Может быть, если бы малышка Мэгги, заболевшая перед самым отъездом, была здесь, то она смогла бы заставить сестер Агнес понять, что мать Тессы не превратилась в королеву-мать.