— Ты не можешь быть в этом уверена! Тесса горит желанием помочь с рекламой. Она готова ездить по стране вместе с драгоценностями на предпродажные выставки, позировать для фотографий, выступать на телевидении. И это Тесса Кент, одна из редких, настоящих кинозвезд; Тесса Кент, которая так редко соглашается на интервью; известная своей скрытностью Тесса Кент. О Мэгги, ты только подумай, что этот аукцион будет значить для нас! Единственное ее требование: аукцион должен состояться не позднее чем через полгода. Разумеется, нам нужен год, чтобы все как следует подготовить, но что я могла ей сказать? Она намерена отдать полученные деньги на благотворительность. Я не сумела выяснить, почему она так спешит. Я была так взволнована… Но я понимаю, что это потребует от тебя очень интенсивной работы, так что я готова дать тебе столько помощников, сколько ты попросишь.

— Она сказала шесть месяцев? Ровно полгода и ни днем больше?

— Да.

— Тогда не ждите от меня, что я дам ответ через шесть минут, — сказала Мэгги и вышла. На ее щеках горел румянец. Ее душили невысказанные слова.

— Полли, мне необходимо с тобой поговорить! — крикнула Мэгги через дверь. После разговора с Лиз она сразу же ушла с работы и поспешила домой, чтобы посоветоваться с подругой. С Барни этого не обсудишь. Он ничего не знал о ней и Тессе.

— Потерпи минутку, я уже иду. — Полли открыла дверь и спокойно отступила в сторону. Мэгги влетела стрелой и заметалась по мастерской. — Да сядь же ты, ради бога. В чем дело? Поругалась со своим драгоценным Барни? Уже?

— Разумеется, нет. Это Тесса. Ты можешь поверить? Через столько лет!

— Она снова пыталась встретиться с тобой?

— Встретиться? Это не совсем подходящее слово. Тесса меня шантажирует. Низкая интриганка. Она предложила нашей фирме продать с аукциона коллекцию ее драгоценностей. Единственное ее условие — я должна заниматься рекламной кампанией. А это означает, что на протяжении полугода мы будем ежедневно с ней общаться. Сегодня на меня насела Лиз, разливалась соловьем, уговаривала согласиться. Видите ли, будущее фирмы зависит только от меня. Вот так-то, мисс Полли, таково положение вещей.

— Господи!

— Какая точность выражения, какая емкость слова! В самом деле, к кому же еще обратиться? У Тессы, вероятно, самая большая коллекция драгоценностей в мире, если не считать некоторых жен арабских шейхов, которые не могут надевать украшения на публике, нескольких жен султана Брунея и королевы Елизаветы.

— Ей, видимо, отчаянно хочется помириться с тобой, Мэгги, — сказала Полли очень серьезно.

— Ах, я сейчас растаю! Но почему ей это взбрело в голову именно сейчас, ума не приложу.

— Я этого тоже не понимаю. Но кое-что лучше, чем ничего. Во всяком случае, чувствует она себя настолько плохо, что согласна пожертвовать своими драгоценностями.

— Ага, предполагается, что я помогу ей почувствовать себя лучше. И это несмотря на то, что ей столько лет не было до меня никакого дела. Хорошо еще, что деньги пойдут на благотворительность.

— Видимо, Тесса хочет быть к тебе поближе. Я уверена, что она не горит желанием расстаться со своими украшениями. Да и на благотворительность она может просто пожертвовать деньги, так что вряд ли это затевается исключительно ради этого. Обычно драгоценности продают в том случае, когда нуждаются в деньгах, а у нее их достаточно. Или этим занимаются наследники умершего. Разве не так?

— Тесса до дрожи дорожит своими украшениями, она на них просто зациклена, уж я-то знаю. Раньше мы играли с ними, примеряли их, говорили о них без конца…

— Но почему ты не хочешь даже попытаться наладить с ней отношения? Я не люблю так говорить, но по-другому не скажешь.

— О Полли, только не сейчас. Я была так счастлива! — с отчаянием воскликнула Мэгги. — Я выкинула ее из головы, забыла о ней. Зачем бередить старые раны?

— Разве это справедливо?

— А мне глубоко плевать, справедливо это или нет. У этой женщины нет никаких прав рассчитывать на справедливость. Как ты только могла спросить меня об этом, ты, мисс Ханжа? «Справедливость», черт побери!

— Так ты все еще горишь желанием наказать ее? За пять лет ничего не изменилось. Или ты просто чемпионка по затаиванию злобы.

— Ты права. И это самое меньшее, что я могу.

— Сначала ты отказываешься от денег, потом отсылаешь обратно письма Тессы, теперь не желаешь работать на огромном аукционе. Ведь это же скажется на твоей карьере, разве не так?

— Конечно, скажется. Лиз потому и настаивает, что понимает, насколько это важно для будущего нашей компании.

— А это и в самом деле так важно?

— Разумеется. Наш аукцион затмит все остальные в этом году.

— И ты способна сказать «нет»?

— Запросто, Полли, поверь мне.

— Итак, теперь ты наказываешь Лиз, Гамильтона и всю вашу фирму. Они-то чем провинились? Почему ты не можешь уступить? Почему ты не перестанешь быть такой отчаянно строптивой, упрямой, несгибаемой, невыносимой? Это не та Мэгги Хорват, которую я знаю и люблю.

— Теперь ты решила взять на себя роль голоса моей совести?

— В тот день, когда ты переехала ко мне, ты была печальной, одинокой девушкой, которой на самом деле негде было жить. Я подкармливала тебя много лет, сдала тебе самую лучшую, самую красивую мою комнату и стала твоим лучшим другом. Я остаюсь им и сейчас.

— Это удар ниже пояса!

— Так что ты мне скажешь?

— Ты просто стерва! Ладно, уговорила, я подумаю об этом!

32

После визита к доктору Сьюзен Хилл прошло три дня.

— Поужинаем сегодня в китайском ресторане? — спросил Сэм Тессу вскоре после своего возвращения из поездки.

— А ты очень голоден? — Тесса прижалась к нему и обняла как можно крепче.

— На самом деле не очень. Я съел огромный ленч с главой моего департамента. А он настоящий обжора. Если же отставать от него по части поглощения пищи, он очень обижается. Говорят, одного молодого преподавателя этот господин уволил только за то, что тот заказал один салат.

— Тогда давай просто посидим здесь и поговорим. Мне нужно тебе кое-что рассказать.

— Звучит зловеще. Неужели ты меня разлюбила? И хочешь, чтобы я собрал свой чемодан и отправился восвояси? И все потому, что я такой громила и ты по сравнению со мной Дюймовочка?

— Ничего подобного. Это касается только меня.

— А вот это уже наслаждение. Ты говоришь о себе меньше, чем любая другая женщина. Если бы ты не была такой знаменитой, то оставалась бы моей маленькой удивительной тайной, моей женщиной-загадкой.

Сэм проявлял свою любовь к ней так открыто, с таким удовольствием и настолько просто, что Тесса едва сдержала слезы.