Утенок стрелой ушел в небо. Кролик неожиданно стал Господином-Быстрое-Песчаное-Облачко. Мышь шмыгнула в дюны. И, в первый раз после долгого перерыва ощутив настоящий прилив счастья, кот припустил за ней следом.
Клик…
Джинджер и Виктор сидели за угловым столиком «Залатанного Барабана». Джинджер заговорила не сразу.
— Кстати, собаки были очень милые.
— Да, — чуть слышно промолвил Виктор.
— Морри с Утесом перекопали все развалины. Говорят, что нашли там кучу погребов и разных интересных штук… Но… Мне очень жаль.
— Понимаю…
— Может, стоит поставить им какой-нибудь памятник?
— Вот этого я бы делать не стал, — покачал головой Виктор. — У собак несколько иное отношение к памятникам. И потом, собачья смерть — это ведь типичный голывудский конец.
Джинджер обвела пальцем дырку от сучка в столешнице.
— Но теперь-то все кончено, — сказала она. — Ты же и сам это понимаешь, верно? Кончено и больше никогда не повторится.
— Да.
— Патриций и волшебники пресекут любые попытки возобновить производство кликов. Патриций на этот счет выразился очень жестко.
— Не думаю, чтобы кому-то еще взбрело в голову заниматься кликами. Но ведь вскоре все всё забудут…
— В каком смысле?
— Старые жрецы сделали из Голывуда некое подобие религии. О том, каким он был на самом деле, они начисто позабыли. Но так не годится. Не думаю, что нам нужны песнопения или костры. Главное — просто вспоминать Голывуд. И нам нужен человек, который бы действительно хорошо его помнил.
— Да уж, — усмехнулась Джинджер. — Вот тысячу слонов никогда бы не забыли.
— Вот именно, — рассмеялся Виктор. — Бедняга Достабль. Он их так и не дождался…
Джинджер покручивала на тарелке кусочек картофелины. И прокручивала в голове какую-то мысль, никак с картофелиной не связанную.
— Но все-таки это было здорово! — вырвалось у нее наконец. — Согласись, мы делали потрясающее дело!
— Согласен.
— И ведь людям нравилось то, что мы делали!
— Что верно, то верно, — мрачно произнес Виктор.
— Ты не понял. Я говорю о том, что мы принесли в этот мир нечто действительно великое…
— О да.
— Перестань, я же не о том… Стать богиней экрана — это не совсем то, что об этом теперь думают люди.
— Пожалуй.
— Но голывудской магии больше не существует, — вздохнула Джинджер.
— Полагаю, кое-что еще должно было остаться.
— И где же?
— Витает где-нибудь поблизости. Выискивает, куда бы приткнуться.
Джинджер разглядывала свой стакан.
— Какие у тебя теперь планы? — спросила она.
— Еще не знаю. А у тебя?
— Скорее всего, отправлюсь домой, к себе на ферму.
— Зачем?
— Понимаешь, Голывуд был чудом, которого я ждала. А в Анк-Морпорке не так много работы для женщин. Во всяком случае, той, которая бы подошла мне, — уточнила она. — Кстати, ко мне уже трижды сватались. И все три жениха были очень завидные.
— Трижды?! Но почему? Джинджер нахмурилась:
— Ну, во-первых, я, знаешь ли, не такая уж уродина…
— Да я не это имел в виду! — поспешно вскричал Виктор.
— По-моему, дело здесь в том, что богатому торговцу лестно обзавестись знаменитой женой. Это то же самое, что обзавестись какой-нибудь дорогой побрякушкой. Она потупила взор.
— Госпожа Космопилит у меня спрашивала, может, я уступлю ей хотя бы одного из трех, того, который не подойдет мне самой. Я ответила, что готова уступить всех троих.
— Когда я стою перед необходимостью выбора, то поступаю примерно так же, — сказал Виктор, просветлев лицом.
— Да? Знаешь, если это весь выбор, я вообще выбирать не хочу. И потом, о чем вообще можно мечтать, когда ты в своей жизни успела побыть самой собой, да еще такой большой и значительной!?
— Ни о чем, — подтвердил Виктор.
— Никто даже не представляет, что это за ощущение.
— Кроме нас.
— Да.
— Да.
Джинджер улыбнулась. И в первый раз за все время знакомства Виктор не увидел на ее лице следов раздражения, гнева, беспокойства и даже просто голывудской косметики.
— Выше нос, — сказала она. — Завтра будет еще один день.
Клик…
Сержант Колон, один из ночных стражей города Анк-Морпорка, был вынужден прервать свою мирную спячку, которой предавался в караульной башне над главными воротами города. Его разбудил какой-то далекий гром.
Весь горизонт, от края до края, заволокло облаком пыли. Некоторое время стражник внимательно изучал явление. Облако разрасталось, пока наконец не изрыгнуло темнокожего юношу, под седлом у которого был слон.
Слон выбежал на дорогу, ведущую к главным воротам, и грузно протопал к городской стене. Между тем от бдительного ока Колона не укрылось, что облако пыли, стелющееся вдоль горизонта, не только никуда не исчезло, но даже увеличилось в размерах.
Юноша поднес ко рту сложенные рупором ладони и прокричал:
— Кто-нибудь покажет мне дорогу на Голывуд?
— Насколько мне известно, никакого Голывуда больше не существует, — отозвался Колон.
Юноша, казалось, ненадолго задумался. Затем он опустил взгляд на лист бумаги, который держал в руке.
— Тогда где я могу найти господина С.Р.Б.Н. Достабля?
Сержант беззвучно повторил услышанные инициалы.
— А, ты про Себя-Режу говоришь? — сказал он. — Про Себя-Режу-Без-Ножа Достабля?
— Он здесь?
После этого вопроса сержант повернул голову и всмотрелся в ночной город.
— Сейчас пойду узнаю, — сказал он. — А кто его спрашивает?
— Мы доставили ему товар. Нал-плат.
— Налим-плотва? — попробовал отгадать и эту аббревиатуру Колон, не сводя глаз с угрожающе растущего облака. — Ты что же, рыбу ему гонишь?
— Нет, не рыбу.
Сквозь пыльное марево уже проступили могучие серые лбы. Столь же отчетливым стал тот неповторимый аромат, что всегда сопровождает слоновье стадо в тысячу голов, после того как оно несколько дней добывало себе пропитание в капустных полях.
— Обожди-ка здесь, — сказал стражник. — Я его сейчас доставлю.
Колон просунул голову в караульное помещение и расшевелил сонное тело, принадлежавшее капралу Шноббсу, составлявшему в данном случае вторую половину неусыпно-бдительного боевого отряда, бессменно несущего стражу у городских ворот.