– О, я просто пошутил, Тиффани! Я не это имел в виду.
– Так, значит, сами вы не остановились на мне? – спросила я.
– Нет.
– Но я-то остановилась на вас.
– Похоже, что так.
– А вы, значит, встречались с другими женщинами? Все это время?
– Да, – кивнул он. – Встречался. Почему бы нет?
– Со многими? – спросила я, вертя в руках нож.
– О-ох. – Он начал считать сначала на одной руке, потом на другой, потом снова на первой и снова на второй. – Семнадцать, – сказал он.
– Семнадцать?
Он семнадцать раз меня щелкнул по носу?
– И сейчас я познакомился с одной женщиной, на которой решил остановиться, – сказал он, отпивая глоток вина. – Мы так решили. Что будем постоянно встречаться. И мы собираемся поехать вместе в отпуск. Но я хотел поужинать с вами, потому что та история с теннисом оставила неприятный осадок. Понимаете, Сара-Джейн попросила меня сопровождать ее, пока она делает покупки. Мы с ней попали в пробку на Кингс-роуд, вот поэтому я и не смог прийти, но я постарался сообщить вам об этом, к счастью, у нее в «мерседесе» был телефон. Тиффани… Тиффани, куда же вы? – За своим ПИСТОЛЕТОМ!
– Почему мужчины так со мной поступают? – спросила я у Лиззи, когда мы медленно прогуливались по залам Национальной галереи в следующее воскресенье. – Почему, почему, почему, почему, почему?
– Потому что они мерзавцы, – сказала она спокойно, остановившись и закуривая очередную сигарету перед довольно аляповатым Гогеном.
– Мадам, здесь не курят! – сердито напомнил служитель.
– Да, но почему я позволяю так с собой обращаться? – спросила я, когда она выбросила сигарету в специальную корзину. – Почему я не гоню их прочь?
– Потому что ты дура. Еще вопросы будут?
– Что же мне делать?
– Жалуйся.
– Кому?
– В агентство знакомств, – сказала она, когда мы прошли мимо группы итальянских туристов в соседний зал.
– Но как я могу жаловаться на то, что Патрик Миллер предпочел мне другую? – спросила я, когда мы внимательно рассматривали сиреневую пастораль Пуссена.
– Ну, а я бы пожаловалась, – сказала она просто.
Я так и сделала. Я позвонила Каролине Кларк около десяти часов на следующее утро.
– Мне очень жаль, – посочувствовала она. – Здесь, кажется, налицо недопонимание. Но, должна сказать, меня очень удивило ваше заявление, что вы хотите на нем остановиться, ведь вы так мало с ним встречались.
– Ну, а другая женщина, – фыркнула я. – Сара-Джейн. Ужасное имя, кстати…
– Да-а, – произнесла Каролина осторожно.
– Я знаю, что она ваша клиентка, так что не могли бы вы мне сказать…
– Нет, боюсь, что не могу.
– Просто расскажите о ней, – попросила я. – Скажите, например, что в ней есть такое, чего нет у меня.
– Я действительно ничего не могу сказать, Тиффани. Извините.
– Она сногсшибательно красива? – Молчание. – Да? – настаивала я. – Могу я это узнать?
– Ну, не сказала бы, – замялась Каролина. – Она средненькая.
Средненькая! Ха!
– А может, она невероятно умна?
– Тиффани, я и в самом деле не хочу говорить…
– То есть в смысле, она что, из «Менса»? [116] Да?
– Э-э, нет. Не думаю.
– Или она… – я пересилила себя, – … моложе меня?
– Нет, нет. Она такого же возраста. Хм-м. Тогда, значит, никаких преимуществ.
– А может, она богаче меня? – спросила я. Последовало неловкое молчание. – То есть я имею в виду у нее что, больше денег, чем у меня?
– Тиффани, не думаю, что вам будет легче, если я отвечу на этот специфический вопрос. Я и так сказала больше, чем следует, и то лишь под давлением. В любом случае это совсем вам не поможет.
Но теперь я знала все, что мне требовалось. Патрика интересовали только деньги, поэтому он и встречался с этой омерзительной, старой женщиной, тощей как доска – и почему? Да потому, что у нее есть деньги. Пустой лицемерный мерзавец. Распевал о том, что больше всего ценит в женщине ум, а на самом деле только и думал о ее банковском счете. Правильно.
– Я бы хотела рассказать вам еще кое-что о Патрике Миллере, – сказала я. – Так вот, я не собираюсь ябедничать, но хочу, чтобы вы знали, что однажды он поставил меня в неловкое положение – в моем теннисном клубе. Я ждала его там почти три часа.
– Надо же.
– И потом был еще один случай, когда он пообещал позвонить и не позвонил, – добавила я. – И я вынуждена была звонить ему сама.
– О.
– И потом – я вовсе не выдумываю, – но был еще один случай, когда…
– Послушайте, Тиффани, да забудьте вы этого Патрика, – сказала Каролина спокойно. – Нет смысла о нем думать. Я найду вам мужчин намного лучше.
Она так и сделала – и анкеты потекли ко мне сплошным потоком. И каждый день тот или иной из ее клиентов звонил мне с предложением встретиться и познакомиться, что тешило мое ущемленное самолюбие. Но это немного сбивало с толку. Например, сегодня утром зазвонил телефон и чей-то голос произнес:
– Здравствуйте, Тиффани, это Джон. Из Хетфорда.
Это кодовое слово означало, что он из агентства Каролины Кларк, а не из, скажем, газовой компании или разведслужбы. Итак, он сказал: «Это Джон» – а я не знала, кто это, черт возьми, потому что получила анкеты нескольких мужчин по имени Джон.
Я спросила:
– Вы Джон-хирург, или Джон – заведующий отделом сбыта, или Джон-офтальмолог, или Джон-бизнесмен, или Джон-баптист? Ха-ха-ха!
Он сказал, что он Джон-хирург, мы поболтали немного и договорились встретиться в баре в Сохо. И он был бы очень-ничего-и-даже-почти-подходящим, если бы не допустил существенного промаха.
Мы уже выпили по паре бокалов, и нам было довольно приятно общаться друг с другом, когда он спросил:
– Чем вы занимаетесь в свободное время, Стефани?
– Тиффани, – поправила я. – Я – Тиффани.
– Извините, – сказал он, – конечно. Так расскажите мне о своих интересах – вы любите пешие прогулки, Стефани, или коллекционируете марки?
– Я – Тиффани, – напомнила я снова с большим ударением на этот раз.
– О, Стефани, простите меня, пожалуйста, – сказал он. – Вы, наверное, считаете меня грубияном?