– Честно говоря, нет.
– А напрасно, Фейт, – настойчиво произнес он. – Дело в том, что ситуация в мире очень нестабильна.
– Разве? Боже мой, а я-то думала, что холодная война окончена.
– Окончена, – подтвердил он. – Но ядерная опасность еще более возросла, чем прежде. По правде говоря, – доверительно продолжал он, – мы на грани Армагеддона. [66]
– О нет.
Он с сожалением кивнул головой.
– Это может произойти в любой момент, Фейт. Большинство ядерных подводных лодок, принадлежащих мировым державам, находится в двадцатичасовой готовности, стоит только кому-то совершить неверное действие, и последствия могут быть ужасны. – И вот таким образом он, не замолкая, сорок пять минут говорил о ядерной войне. Крылатые ракеты и Першинги… защита от баллистических ракет… Варшавский договор… Пакистан, конечно, представляет собой реальную опасность… угроза Тайваню… Договор «Старт-2»… Владимир Путин… Полярис… А знаете ли вы, что повсюду болтаются тысячи старых SS-24, – со знанием дела продолжал он. – И конечно же, Великобритания продолжает отстаивать свою приверженность «Трайденту». А известно ли вам, что каждая боеголовка «Трайдента» может привести к разрушению, в восемь раз превышающему ущерб, нанесенный одной бомбой, сброшенной на Хиросиму? – Я потихоньку приходила в отчаяние, а он сердито продолжал: – Откровенно говоря, «Трайдент» представляет собой насмешку над провозглашенной британцами приверженностью к нераспространению ядерного оружия.
– Боже мой.
– Я хочу, чтобы Великобритания отказалась от «Трайдента»! – заявил он, ударив кулаком по столу.
– Понимаю.
– Вот к чему я стремлюсь – мир без ядерного оружия.
– Это было бы хорошо.
– Я не могу спать, Фейт, зная о существовании оружия массового уничтожения, – продолжал он с проповедническим пылом. А я с трудом подавила зевок. Вдруг он снова полез в портфель и достал оттуда четыре листа бумаги формата A3. Это были копии его газетных статей. – Это тоже вам, – сказал он.
– О, хорошо, большое спасибо, – сказала я, мельком взглянула и положила в сумочку.
Наступила пауза в разговоре, и я подумала, что он, может быть, наконец спросит что-нибудь обо мне. Но он не спросил – просто налил нам обоим еще выпить, затем стал рассказывать о своей недавней поездке в Вашингтон.
– Я был на пресс-конференции в Государственном департаменте обороны, – объяснил он. – И знаете, вышло так забавно, Фейт, – он деланно рассмеялся. – Потому что пресс-секретарь вдруг сказал: «Но мы хотим знать, что думает по этому вопросу Стэн Планкетт!»
– Черт побери. Вот это да! – сказала я.
Он покачал головой и усмехнулся. И так он продолжал болтать, а я смотрела на него через стол и думала, что он вовсе не привлекательный. Теперь я заметила, что у него некрасиво срезана челюсть, и, когда он улыбался, у него появлялось три или четыре подбородка. К тому же у него были тонкие губы и мелкие желтоватые зубы, и говорил он слишком возбужденно. Он чертовски скучный, сердито подумала я. И не такой уж умный, только ужасно хвастливый, – он говорил только о себе. Питер никогда не надоедал разговорами о своей карьере и был чрезвычайно скромен, когда дело касалось его достижений. Он счел бы этого парня занудой, думала я, пока тот продолжал болтать. Теперь я поняла, почему он пригласил меня на свидание. Я для него была всего лишь зеркалом, в котором он мог любоваться своим героическим отражением. Я украдкой взглянула на часы и увидела, что почти девять.
– Боюсь, мне пора идти, – у меня свидание с моей подушкой. Было потрясающе интересно поговорить с вами, – добавила я с лицемерной вежливостью. – Удачи в спасении мира!
Придя домой, я выбросила его отчет и статьи в мусорное ведро.
– Какая скука! – воскликнула Лили, когда я позвонила ей и рассказала о своем свидании.
– Похоже, у него комплекс супермена, – сказала я. – Я все ждала, что он бросится в телефонную будку и появится оттуда в полуголом виде.
– Да он просто эгоманьяк! – презрительно бросила она. – Будто это может на кого-то произвести впечатление, теперь, когда ядерная угроза, откровенно говоря, vieux chapeau. Но послушай… Может быть… да, может, она возникнет опять?
– Что?
– Да, именно. Я недавно кое-что нашла – холодная война может снова начаться. Мы должны посвятить этой теме специальный выпуск журнала. Да, – оживленно продолжала она. – Мы сможем поместить в нем эти прелестные русские пальто и брежневские шляпы, – с энтузиазмом говорила Лили. – И конечно же, эти абсолютно сказочные меха. Нашим спонсором может стать какая-нибудь модная фирма по производству искусственного меха, – взволнованно продолжала она. – Наши дизайнеры могли бы оформить интерьер в старом бункере…
– Лили…
– Мы сможем включить и конкурс «Выиграй круиз». Мы сделаем это в ноябре. Это блестящая идея, Фейт. Мне без тебя подобное никогда не пришло бы в голову. Но, Фейт, дорогая, – деликатно добавила она, – тебе не стоит больше встречаться с такими пресмыкающимися. У тебя есть кто-нибудь еще на примете?
– Нет, – ответила я. – Никого.
– А как насчет того парня, которому ты показала пальцы на Бромптон-роуд? По-моему, ты ему по-настоящему понравилась, – заметила она.
– Ну а мне он не понравился, – ответила я, с рассеянным видом открывая сумочку и доставая его визитку.
– На меня он произвел довольно приятное впечатление, – заметила она. – Мне кажется, тебе стоит дать ему шанс.
– У меня нет ни малейшего намерения делать это, – заявила я, снова перечитывая его имя. Джосайя Картрайт, – повторила я, положив телефонную трубку. Джосайя – необычное имя в наши дни. Так что исключительно из любопытства я достала книгу об именах и стала ее просматривать. И когда я прочла о значении этого имени, у меня мурашки побежали. «Джосайя – еврейское имя, – прочла я, – оно означает „Бог исцеляет"». Бог исцеляет? Бог исцеляет. Мой пульс участился, а тело покрылось гусиной кожей. «Бог исцелит твою боль», – пообещала прорицательница. «Бог исцелит твою боль» – это был знак! Знак того, что я должна действовать. Я снова посмотрела на карточку, прочла адрес, затем направилась прямо к телефону и набрала номер. Дважды прозвучал гудок, затем я услышала довольно приятный голос: «К сожалению, меня нет дома, пожалуйста, оставьте мне сообщение после сигнала, я непременно перезвоню». Его слова прозвучали просто и по-доброму. Мне стало стыдно при воспоминании о том, как я на него кричала. Потом я услышала еще несколько гудков – было много сообщений, затем наступила тишина, и я заговорила:
– Послушайте, – сказала я. – Все это может показаться очень странным. Но неделю назад вы дали мне свою визитку – мы стояли на перекрестке на Бромптон-роуд, помните? И я не слишком вежливо разговаривала с вами, честно говоря, ужасно грубо. Видите ли, я растерялась. Между прочим, меня зовут Фейт. Возможно, вам это покажется очень глупым и вы сочтете меня ужасной женщиной, но было бы хорошо, если бы вы мне как-нибудь позвонили. Я продиктовала свой номер и повесила трубку.