– Осторожнее? – переспросила я. Я смотрела на Софи, пока вникала в смысл ее слов. Осторожнее? Что она имела в виду? В глубине души потихоньку копилось раздражение: почему она не договаривает, почему не скажет напрямик. Я набиралась мужества, чтобы задать этот вопрос, когда открылась дверь и вбежал Икки.
– Все в порядке, Софи, – запыхавшись, проговорил он, положив пудру на стол. – Садись сюда.
Теперь у меня не было возможности узнать, что Софи имела в виду, говоря о Джосе. Удобный момент миновал, и я была раздосадована. Но с другой стороны, я была рада. Да, признаюсь, я была рада, потому что на самом деле ничего не хотела знать.
Тем не менее в то утро я перебирала в уме различные варианты.
– Просто не представляю, на что намекала Софи, – призналась я Лили, когда позвонила ей после ленча и рассказала обо всем.
– А по-моему, от этого он становится только таинственнее, – ответила мне подруга. – Может, он увлекался наркотиками, – предположила она. – Ну, знаешь, понюхивал. У него случайно нет насморка?
– Нет.
– Может, у него проблемы с алкоголем?
– К этому времени я бы уже знала.
– А может, он скрывает какое-нибудь преступление? – предположила она. – Или сомнительные связи. Не упоминал ли он о своих «партнерах»?
– Нет.
– Может, он питает пристрастие к извращенным сексуальным играм? Цепей и плетей не замечала?
– Нет.
– Возможно, он любит наряжаться в женское платье, – продолжала подруга.
– Вот уж не думаю! – рассмеялась я.
– Может, он уже женат, – продолжала она.
– Нет.
– Прячет сумасшедшую жену на чердаке?
– Я не слышала криков.
– В таком случае, Фейт, можешь расслабиться. На твоем месте я бы не стала беспокоиться, – заявила Лили. – Пока за ним числится единственное прегрешение – он флиртовал с мужчиной. Но раз теперь нам точно известно, что он не гей, я бы не стала на этом слишком зацикливаться. Я в том смысле, что в театральном мире все обожают обниматься. Не обращай на это внимания. Подозреваю, что Джос всего лишь обычный хамелеон, – продолжала она. – Он приспосабливается к окружению, – а это не преступление.
– Тогда почему Софи предупреждала меня? – задала я вопрос.
– Ну, может, она сама на него глаз положила.
– Нет, в этом я уверена. У меня такое чувство, что она его недолюбливает. Кроме того, Софи встречается с парнем по имени Алекс.
– Может, он каннибал? – сострила Лили. – Или голосует за кандидатов от тори.
– Или инопланетянин, – подхватила я. – Лили, ты права. Я настоящая неврастеничка, потому что во всем остальном он просто идеальный мужчина.
– Вот именно, – согласилась Лили. – А раз так, зачем напрашиваться на неприятности? Я говорила раньше и повторю снова: Джос – мужчина привлекательный, талантливый, сексуальный, и с ним интересно. К тому же он заботливый, внимательный и очень хорошо относится к твоим детям.
Лили права. Джос относится к ним просто замечательно. Это так трогательно. Он столько для них делает. В субботу, например, Кейти исполнилось пятнадцать. Джос принес огромный торт, подарил новую книгу Энтони Клэра, не только с автографом, но и с личными пожеланиями автора. Когда она прочитала «Кейти – от коллеги», она глазам своим не могла поверить.
– Здорово! Спасибо, Джос. Потрясающий подарок.
– Пожалуйста, – ответил он. – Ну-ка, сколько ты получила поздравительных открыток?
Внезапно мы услышали шум в почтовом ящике. Грэм с лаем кинулся к двери. На коврике лежало пять поздравительных открыток для Кейти, несколько писем для Мэтта и коричневый конверт для меня. Я взглянула на него, вздрогнула и положила на бойлер к другим коричневым конвертам, тоже нераспечатанным. Пусть Питер займется ими, когда придет сюда в следующий раз. Тут раздался телефонный звонок – это была мама. Оказалось, она звонит из Будапешта по мобильному. Кейти поговорила с ней пару минут, а потом позвала Мэтта.
– Бабуля хочет поговорить с тобой – как всегда. Только кричи погромче, очень плохо слышно.
Я снова подумала: до чего же замечательно, что мама с Мэттом так привязались друг к другу. Собственно говоря, в эти дни она разговаривает с ним больше, чем со всеми нами. По-моему, они говорят часами. Пока мы с Кейти и Джосом сидели на солнышке в саду, до нас долетали обрывки их разговора.
– Боливия… правительство… Амазонка, – слышала я его голос. Ну конечно, он очень интересуется Латинской Америкой. – Медведи… хищник… браконьерство…
Голос Мэтта зазвучал слегка возбужденно. Похоже, они с бабушкой обсуждали проблему сохранения медведей в Венгрии. Я была так довольна тем, что Мэтт наконец-то начал вылезать из своей скорлупы. Вот почему он избавился от своих компьютерных игр – понял, что вырос из них и готов общаться с миром взрослых.
– Новая технология… нет, – слышала я.
Может, он станет журналистом, в упоении размышляла я, вспоминая его интерес к происходящим в мире событиям.
Закончив разговор, он вышел в сад и присоединился к нам. Мы ели торт и пили кофе на теплом летнем солнышке. Кейти и Джос обсуждали музыку Вагнера, а Грэм сидел у клумбы и щелкал зубами, пытаясь поймать пчел.
– Грэм! – позвала я. – Если тебя искусают, не вздумай мне жаловаться.
– По крайней мере, тогда он перестанет на них охотиться, – заметила Кейти. – Это будет что-то вроде аверсионной терапии. Он научится ассоциировать укус с пчелами и перестанет.
– Ты уверена, что он у него хватит сообразительности? – спросил Джос.
Пока шел этот разговор, Мэтт раскрыл свой новый компьютер-ноутбук и застучал по клавишам со слегка озабоченным выражением лица.
– Неплохо бы применить аверсионную терапию и к тебе, Мэтт, – пошутила я, – чтоб ты проводил за своим компьютером поменьше времени. Послушай, неужели ты не можешь хотя бы в день рождения Кейти немножко посидеть без него?
– Ладно, – согласился он. Только когда Мэтт неохотно закрывал крышку, я сообразила, что никогда прежде не видела этот компьютер.
– Мэтт, – осторожно спросила я сына. – Это ведь новый ноутбук?
Он кивнул.
– Откуда он у тебя?
– Э… ниоткуда, – ответил Мэтт.
– Что значит «ниоткуда»?
– Честно, мам. Ниоткуда. – И он залился краской.
– Мэтт, – я приставила ладонь к глазам, заслоняясь от солнца. – Будь добр, скажи мне, пожалуйста, где ты взял этот ноутбук?
– Э… я… э… не помню.
– Дорогой, мне случайно стало известно, что такие вещи стоят очень дорого, а на карманные расходы ты получаешь всего десять фунтов в неделю. Поэтому я хочу знать, откуда он у тебя.