— Да, зато любой может увидеть, где ее ноги, — сказала матушка Ветровоск.
— Это глупо. Все равно как сказать, что под одеждой все голые, — возразила Маграт.
— Маграт Чесногк, последи-ка за своим языком! — рявкнула матушка Ветровоск.
— Но это же правда!
— Лично про меня этого не скажешь, — спокойно парировала матушка. — На мне целых три кофты.
Она с ног до головы оглядела заодно и нянюшку. Гита Ягг для путешествия по заграницам тоже приоделась. Матушка Ветровоск так и не смогла обнаружить ничего предосудительного, хотя и предприняла такую попытку.
— Нет, вы только взгляните на эту шляпу… — наконец пробурчала она.
Нянюшка Ягг, которая знала Эсме Ветровоск целых семьдесят лет, только улыбнулась.
— Симпатичная, правда? — спросила она. — Изготовлена господином Вернисачче в Ломте. Внутри от полей до самого кончика арматура из ивовых прутьев и восемнадцать кармашков. Такая шляпа — молотком не пробьешь. А это видели?
Нянюшка приподняла подол юбки. На ней были новые сапожки. В сапожках матушка Ветровоск тоже не смогла найти ничего предосудительного. Они были должной ведьмовской конструкции, то есть, даже если бы по ним проехалась доверху груженная телега, их толстенная кожа и не поморщилась бы. Как сапожки они имели лишь один недостаток — цвет.
— Красные! — нахмурилась матушка Ветровоск. — Какая ж ведьма носит красные сапожки?!
— А мне нравится, — сказала нянюшка.
— Ну и пожалуйста, поступай как знаешь, — фыркнула матушка. — В заграницах самые нелепые наряды носят, в этом я уверена. Но сама знаешь, что говорят о женщинах, которые носят красные сапожки.
— По мне, так главное, чтобы ноги были сухими, — радостно отозвалась нянюшка.
Она вложила в ладонь Джейсона ключ от дома.
— Если пообещаешь найти кого-нибудь, кто будет читать мои письма, я буду тебе писать, — сказала она.
— Да, мам. А как насчет кота, мам? — поинтересовался Джейсон.
— О, Грибо мы берем с собой, — ответила нянюшка Ягг.
— Что? Но ведь он — кот! — рявкнула матушка Ветровоск. — Ты не имеешь права брать с собой всяких котов! Не собираюсь я никуда ехать ни с каким котом! Нам и так придется всю дорогу терпеть разные штаны и вызывающе красные сапоги!
— Если его оставить, он будет скучать по своей мамочке, правда, малыш? — заворковала нянюшка Ягг, беря на руки Грибо.
Тот безвольно повис у нее на руке, как перехваченный посередине пузырь с водой.
Для нянюшки Ягг ее любимец Грибо по-прежнему оставался миленьким котеночком, который гоняет по полу шерстяные клубочки.
Для всего же остального мира он был здоровенным котярой, вместилищем совершенно невероятных и неуемных жизненных сил, таящихся под шкурой, которая походила не столько на шерсть, сколько на кусок хлебного мякиша, дней десять пролежавшего в сыром месте. Чужие люди часто жалели кота, поскольку у него практически полностью отсутствовали уши, а морда выглядела так, будто на нее медведь наступил. Хотя они этого и не знали, но подобное уродство являлось следствием того, что Грибо пытался драться и насиловать абсолютно все, вплоть до запряженной четверкой лошадей кареты, считая это делом кошачьей чести. Когда Грибо шествовал по улице, даже самые свирепые псы начинали скулить и прятались под крыльцо. Лисы держались от деревни подальше, а волки вообще обходили ее стороной.
— Милый мой, старый верный дружочек… — проворковала нянюшка.
Грибо устремил на матушку Ветровоск тот исполненный самодовольного злорадства взгляд, который коты всегда приберегают для недолюбливающих их людей, и нагло замурчал. Грибо, пожалуй, был единственным котом, который умудрялся мурча похихикивать.
— И вообще, — сказала нянюшка, — ведьмам полагается любить котов.
— Полагагается-то полагается, да только не таких, как этот.
— Просто ты не кошатница, Эсме, — возразила нянюшка, крепко прижимая к себе Грибо. Джейсон Ягг отвел Маграт в сторонку.
— Наш Шон как-то читал мне ещегодник, так там писали про всяких разных ужасных заграничных чудовищ, — прошептал он. — И говорилось, что эти большущие волосатые твари любят нападать на путешественников. Страшно даже подумать, что будет, если они нападут на мамулю и матушку.
Маграт взглянула на его широкое красное лицо.
— Присмотри, чтобы с ними ничего не случилось, ладно? — попросил Джейсон.
— Можешь не беспокоиться, — пообещала она, про себя думая, что на самом деле беспокоиться ему не о чем. — Буду стараться изо всех сил.
Джейсон кивнул.
— Просто в ещегоднике было сказано, что по большей части все эти чудовища почти вымерли, — добавил он. — Жаль, если они совсем пропадут.
Когда три ведьмы взвились в воздух, солнце стояло уже довольно высоко. Их немного задержало непредсказуемое поведение помела матушки Ветровоск, завести которое можно было, только вдоволь набегавшись взад-вперед. Казалось, оно просто не понимало, чего от него добиваются, — до тех пор, пока с ним не начинали бежать. И куда только не обращалась матушка с этим помелом, даже гномы-инженеры в конце концов вынуждены были признать, что поведение ее помела остается для них совершеннейшей загадкой. Они, наверное, не меньше дюжины раз меняли и палку, и саму метлу.
Когда помело наконец взмыло в воздух, данное событие было отмечено хором радостных возгласов.
Небольшое королевство Ланкр занимало всего-навсего широкий уступ, врезающийся в Овцепики. Сразу за ним начинались высокие острые вершины и сумеречные извилистые долины, уходящие вглубь центрального горного массива.
С другой стороны выстроились по порядку: равнина Сто, голубоватые леса, бескрайние океанские просторы. И где-то посреди всего этого бурело грязное пятно, больше известное как Анк-Морпорк.
Запел или, по крайней мере, попытался запеть жаворонок. Но его тут же сбил с ритма внезапно появившийся рядом кончик островерхой шляпы матушки Ветровоск.
— И не упрашивайте даже, выше я ни за что не полезу, — твердо заявила она.
— Если поднимемся повыше, будет легче сообразить, куда лететь, — указала Маграт.
— Ты ж говорила, что смотрела у Жалки карты, — напомнила матушка Ветровоск.
— Сверху все выглядит как-то иначе, — попыталась оправдаться Маграт. — Каким-то более… выпуклым. Но, по-моему, нам… вон туда.
— Ты уверена?
Задавать такой вопрос ведьме было серьезной ошибкой. Особенно если задавала его матушка Ветровоск.
— Абсолютно, — ответила Маграт. Нянюшка Ягг взглянула на высокие горные пики.
— Что-то уж больно многовато в той стороне больших гор, — заметила она.
Пики громоздились один над другим, покрытые вечными снегами. На лыжах в Овцепиках никто не катался, а тот отчаянный человек, что решался на это, пролетал несколько футов и тут же исчезал из виду с пронзительным воплем. Никто не ходил по узким горным тропинкам в расшитой крестьянской одежде, распевая народные песни. Вообще, это были крайне неприветливые горы. Это были такие горы, куда зимы отправлялись на летние каникулы.