— А они желтого цвета? — робко поинтересовался он.
— Скорее они красные, — ответила Маграт. — Красные вас устроят?
— Сейчас спрошу.
Некоторое время гномы оживленно совещались. Наконец старший гном вернулся.
— Раз нет желтых, давайте красные.
Маграт без всякого выражения взглянула на гнома и прикрыла дверь.
— Нянюшка, — медленно произнесла она, вернувшись в кухню, — там снаружи какие-то гномы просят твои сапоги.
Нянюшка подняла на нее глаза. Она нашла в шкафчике краюху заплесневелого хлеба и сейчас самозабвенно жевала. Просто удивительно, и на что только не идет человек, когда альтернативой является гномий пирог…
— А зачем они им? — поинтересовалась она.
— Не говорят. Сказали только, что чувствуют, будто хотят твои сапоги.
— Звучит крайне подозрительно, — вмешалась матушка.
— Помню, старый Трясун Свистли с Рыбьих Ручьев всегда был сам не свой до сапог, — сказала нянюшка, откладывая хлебный нож. — А по сапогам с черными пуговками вообще с ума сходил. Прямо коллекционировал их. Бывало, видит, что идешь мимо в новых сапогах, так поперек дороги и ложится.
— Вряд ли в этом дело. Гномы не такие извращенцы, — возразила матушка.
— Может, они собираются из них пить? — предположила нянюшка.
— Что значит пить? — спросила Маграт.
— Да просто в заграницах так принято, — ответила нянюшка. — Они там частенько пьют шипучее вино из дамской обувки.
Ведьмы дружно уставились на нянюшкины сапоги.
Даже сама нянюшка не могла себе представить, чтобы кто-нибудь захотел из них пить и что с ним случилось бы потом.
— По мне, так это еще большее извращение, чем то, что творил старый Свистли, — задумчиво заявила нянюшка.
— Мне показалось, они были немного растеряны, — сказала Маграт.
— И неудивительно. Не так уж часто у людей вдруг появляется чувство, что они должны пойти и стянуть с порядочной ведьмы сапоги. Лично мне кажется, это очень похоже на еще одну болтающуюся окрест сказку, — задумчиво промолвила матушка Ветровоск. — По-моему, стоит перемолвиться с этими гномами.
Она двинулась в коридор и распахнула дверь.
— В чем дело? — грозно спросила она. При виде матушки гномы попятились. Из толпы донеслись перешептывание и приглушенные возгласы вроде «Нет, ты» и «Я уже ходил». Наконец вперед вытолкнули одного из гномов. Возможно, именно с ним разговаривала Маграт. Этих гномов никогда не отличишь друг от друга.
— Э-э-э, — произнес он. — Э-э-э. Сапоги?
— Зачем? — спросила матушка. Гном почесал в затылке.
— Будь я проклят, если знаю, — ответил он. — Честное слово, мы и сами промеж себя никак не поймем. Просто полчаса назад мы возвращались со смены из шахты, увидели, как падает домик… на ведьму, и… в общем…
— Вы вдруг поняли, что вам обязательно нужно туда сбегать и стянуть ее сапоги, так? — спросила матушка.
Лицо гнома растянулось в облегченной улыбке.
— Точно! — сказал он. — И при этом петь «хай-хо-хай-хо». Правда, ведьму должно было раздавить. Вы только не обижайтесь, — быстро добавил он.
— Это все ивовый каркас, — раздался голос за спиной у матушки. — Отличная штука.
Некоторое время матушка задумчиво смотрела в пространство, затем улыбнулась.
— А почему бы нам, ребятки, не зайти в дом? — предложила она. — Мне нужно кое о чем вас расспросить.
Гномы растерянно зашебуршались.
— М-м-м, — изрек их представитель.
— Что, боитесь очутиться в одном доме с тремя ведьмами? — спросила матушка Ветровоск.
Гномий представитель кивнул и тут же покраснел. Маграт и нянюшка Ягг за спиной матушки переглянулись. Очевидно, произошел какой-то сбой. Жившие в горах гномы никогда не боялись ведьм. Ссориться с гномами вам же хуже — в один прекрасный день вы можете обнаружить, что прямо под вашим домом расположилась гномья шахта.
— Видать, давненько вы не были у себя в горах, — заметила матушка.
— Уж очень здесь богатый угольный пласт, — пробормотал представитель, теребя каску.
— Наверное, соскучились по настоящему гномьему пирогу, да? — продолжала матушка. Глаза представителя затуманились.
— О, гномий пирог, он испечен из тончайшего молотого на каменных жерновах песка… Сделан трудолюбивыми ногами вашей мамочки, — продолжала матушка Ветровоск.
Гномы издали нечто вроде коллективного вздоха.
— Здесь такого просто не найти, — потупил глаза гномий представитель. — Видно, все дело в воде или еще в чем-то. И пары лет не проходит, как пирог разваливается на мелкие кусочки.
— Просто они в него муку кладут, — кисло промолвил один из стоящих у него за спиной гномов.
— Хуже того. Булочник в Орлее еще и сухофрукты туда добавляет, — поддержал другой гном.
— Что ж, — потерла руки матушка. — В таком случае, может быть, я сумею вам кое-чем помочь. Могу поделиться гномьими пирогами.
— Это все невозможно… — уныло произнес гномий представитель. — Откуда здесь взяться гномьим пирогам? Настоящий гномий пирог нужно опускать в реку, высушивать, потом сидеть на нем… А затем он должен вылежаться, каждый день его нужно доставать из кладовой, чтобы проверить, после чего снова убирать… Здесь такие пироги печь не умеют.
— Значит, сегодня ваш счастливый день, — гордо изрекла матушка Ветровоск.
— По честности говоря, — сказала нянюшка Ягг, — мне кажется, что на какой-то из пирогов нагадил кот.
Представитель гномов поднял голову, глаза его горели.
— Будь я проклят!
«Дарагой Джейсон и все остальные. Ну што за жизнь, чево тут только не творицца, начиная с гаворящих валков и спящих в замках женъщин, вот вернусь так будит вам расказатъ парачку историй, уш бутте уверены. Вот толька всяких сельских домиков при мне не паминайте, кстати вспомнила нада наслать кавонибудъ к господину Верниссачче в Ломоть и пиридатъ паздравления госпожи Ягг какие он атличные делаит шляпы, пусть ти-перъ пишит на них „Адобрина нянюшкой Ягг“. Пиридайте ему, што его шляпы останавливают 100 % всех известных сельских домиков, а ищо кагда пишиш людям нащет таго какие атличные у них вещи иногда палучаиш тавары бисплатна, так што можит и выйдит мне новая шляпа вобщем ни забутъ, зделай как я гаварю».
Лилит вышла из своей зеркальной комнаты. Призрачные отражения тянулись за ней, медленно исчезая.
Падающие домики — верное средство от ведьм. Лилит это знала точно. Ведьмам от домиков спасения нет, только обувка и остается.
Порой Лилит приходила в отчаяние. Люди наотрез отказывались следовать своим ролям.