— Это небось Дымок и Горчица постарались, — шепнул Клубок. — Помимо прочих обязанностей, ученики должны добывать еду для старейшин.
— Привет, юноша, — обратился к Клубку старый кот.
— Привет, Безух, — мяукнул в ответ Клубок и почтительно склонил голову.
— А это, должно быть, наш новый ученик — Огонек! — промяукал второй кот. Он был весь темно-коричневый, а вместо хвоста торчал куцый огрызок.
— Вы правы, — отвечал Огонек, по примеру Клубка отвесив вежливый поклон.
— Я Куцехвост, — промурлыкал коричневый кот. — Добро пожаловать в наше племя.
— Вы ели? — промяукал Безух. Огонек и Клубок покачали головами.
— Ну так у нас на всех хватит. Дымок и Горчица становятся настоящими охотниками. Предложим молодежи мышку — ты не против, Кривуля?
Светло-серая королева-кошка, лежащая рядом с ним, покачала головой. Огонек заметил, что один глаз у нее был мутным и незрячим.
— А ты, Рябинка?
Еще одна старая кошка, вся в рыжих пятнышках, промяукала сиплым от старости голосом:
— Конечно нет.
— Спасибо, — мяукнул Клубок. Он шагнул вперед и вытянул из кучи еды крупную мышь. Бросив ее под ноги Огоньку, спросил:
— Ты когда-нибудь пробовал мышь?
— Нет, — честно признался Огонек. Теплые запахи, поднимавшиеся от кошачьей добычи, почему-то взволновали его. Он задрожал всем телом, предвкушая, как впервые в жизни будет есть настоящую еду наравне с другими котами племени.
— Тогда тебе первому кусать. Только мне оставь! — Клубок нагнул голову и отступил, пропуская Огонька вперед.
Огонек склонился над мышью и откусил большой кусок. Он оказался сочным и нежным напоенным запахами леса.
— Ну как? — спросил Клубок.
— Ошень вкуш-шно! — пробубнил Огонек с набитым ртом.
— Тогда подвинься, — мяукнул Клубок.
Он подошел ближе, наклонился и тоже откусил кусок от мыши.
Пока ученики ели, старейшины вели беседу.
— Скоро ли Синяя Звезда назначит нового глашатая? — спросил Безух.
— Что ты сказал, Безух? — мяукнула Кривуля.
— Мало того что ты не видишь ничего, теперь ты еще и оглохла! — огрызнулся Безух. — Я говорю, скоро ли Синяя Звезда назначит нового глашатая.
Кривуля пропустила грубый ответ мимо ушей и обратилась к пятнистой королеве-кошке:
— Рябинка, помнишь тот день — много лун назад — когда Синюю Звезду саму назначили глашатаем?
Рябинка оживилась:
— Да-да! Это случилось вскоре после того, как она потеряла своих котят.
— Тяжело ей будет назначить нового глашатая, — заметил Безух. — Ярохвост верой и правдой служил ей много лун. Но ей придется поторопиться с выбором. По обычаям племени, после смерти глашатая новый должен быть назначен не позже, чем луна взойдет на свою вершину.
— По крайней мере, сейчас совершенно ясно, кого она выберет, — мяукнул Куцехвост.
Огонек поднял голову и оглядел поляну. Кого имеет в виду Куцехвост? Для Огонька все воины были равны — каждый из них в его глазах был достоин стать глашатаем. Но скорее всего, Куцехвост говорит о Когте — ведь это он отомстил за смерть Ярохвоста.
Коготь сидел чуть поодаль и, навострив уши, внимательно прислушивался к разговору старейшин.
Когда Огонек облизывал усы после вкусной мыши, с Высокой Скалы послышался голос Синей Звезды. Тело Ярохвоста все еще лежало посреди поляны, у подножия скалы, и в наступающих сумерках казалось тускло-серым.
— Нужно назначить нового глашатая, — мяукнула предводительница. — Но сначала давайте поблагодарим Звездное племя за нашего Ярохвоста. Сегодня ночью он займет свое место среди звезд рядом со своими друзьями воинами.
В наступившей тишине все коты посмотрели на небо, которое начало меркнуть: близился вечер.
— А сейчас я назову имя нового глашатая Грозового племени, — продолжала Синяя Звезда. — Я произнесу это имя над телом Ярохвоста, чтобы его дух услышал меня и одобрил мое решение.
Огонек посмотрел на Когтя. Он заметил, с каким алчным блеском в желтых глазах смотрит воин на вершину Высокой Скалы.
— Львиное Сердце, — промяукала Синяя Звезда, — будет новым глашатаем Грозового племени.
Огоньку было интересно, как эту новость воспримет Коготь. Но доблестный воин с мрачным лицом сразу же кинулся поздравлять львиное Сердце и, видимо от души, так толкнул его, что золотистый гигант едва устоял на ногах.
— Почему она не сделала глашатаем Когтя? — шепотом спросил Огонек у Клубка.
— Наверно, потому, что Львиное Сердце раньше стал воином и у него больше опыта, — пробормотал Клубок, все еще глядя вверх, на Синюю Звезду. Синяя Звезда снова заговорила:
— Ярохвост был учителем юного Дымка. Поскольку в обучении будущих воинов нельзя делать перерыва, я сразу же назначу ему нового наставника. Темно-полосатый, ты уже готов принять ученика, поэтому будешь наставником Дымка. У тебя был хороший учитель — Коготь, и я надеюсь, ты сможешь передать полученный опыт своему ученику.
Молодой полосатый воин, напыжась от гордости, важно кивнул, выражая свое согласие. Потом подошел к Дымку, нагнулся и неловко ткнулся носом в розовый носик ученика. Дымок почтительно завилял хвостом, но смотрел печально — он все еще грустил о погибшем учителе.
Синяя Звезда еще раз обратилась к племени, речь ее звучала грустно и торжественно.
— Сегодня ночью я буду нести почетный караул у тела Ярохвоста, а на рассвете мы его зароем. Она спрыгнула с Высокой Скалы и легла рядом с телом Ярохвоста. Многие коты последовали ее примеру, в их числе Дымок и Безух.
— Может, нам тоже пойти к ним? — подумал вслух Огонек. Честно говоря, ему не очень-то хотелось. День был и без того полон событий, и он уже начал уставать. Больше всего ему сейчас хотелось найти какое-нибудь теплое укромное местечко, свернуться и заснуть.
Клубок потряс головой:
— Нет, только близко знавшие Ярохвоста проведут с ним последнюю ночь. Я покажу тебе, где мы спим. Пещера учеников вон там.
Огонек побрел за Клубком к пышным зарослям папоротника, листья которого нависали над широким замшелым пнем.
— У этого пня делят добычу ученики, — сообщил Клубок.
— А сколько всего учеников? — поинтересовался Огонек.
— Не так много, как обычно: только мы с тобой, Горелый, Дымок да Горчица.
Пока Клубок и Огонек устраивались у пня, из папоротников осторожно вышла юная кошечка. Шерсть ее была рыжей, почти как у Огонька, но не такая яркая и с едва заметными коричневатыми полосками.
— А вот и новый ученик пожаловал! — промяукала она, сощуривая глаза.