— Евгений Робертович, можно я тоже попробую?
— Достаточно! — отрезал Самурайский. — Пора к столу!
— Давно пора! — согласился генерал Говядло. Не дожидаясь Евгения Робертовича, он ухватил основательный кусок хлеба и густо намазал его чёрной икрой.
К генералу присоединились Самурайский с Яанусом. Гагаев и Исикевич замерли в услужливых позах рядом с официантами.
— Позвольте тост! — на правах хозяина Евгений Робертович щедро плеснул в стакан генерала опробованного Гагаевым коньяку. — За Сидора Харитоновича! За товарища Говядло! За будущее, так сказать, таможенной системы!
— Хороший тост! — похвалил Сидор Харитонович. — Грех не выпить!
Яанус вскочил и выпил стоя.
Генерал закусил свиным язычком с хреном, попробовал свежего сыра, снова наведался к вазочке с икрой.
— А вот грибки маринованные, — обратил внимание генерала Евгений Робертович. — Откушайте, не пожалеете!
— Под грибки водочку надобно, — заметил Говядло.
На столе тут же вырос запотевший графин с водкой.
Яанус бросился разливать.
— Надо бы попробовать, — как бы невзначай предложил Гагаев. — Кто знает, что там в графине?
— Прекратите, пожалуйста! — возмутился Армен Самвелович. — За кого вы меня принимаете?
— Ладно, Самвелыч! — после выпитого Евгений Робертович рассупонился и подобрел. — Неси горячее, не задерживай товарища генерала!
Гуликян сделал отмашку своим «пингвинам» и сам отпросился по нужде.
Генерала уже некоторым образом развезло. Он снял курточку и повесил её на спинку стула.
— Вот вы говорите, Ницца, — обратился он к Евгению Робертовичу.
— Я не говорил! — испугался Самурайский.
— Может и не говорили, не важно! — махнул рукой Говядло. — Но в сущности, что есть Ницца? Сборище толстосумов, пройдох, да олигархов. Честному человеку там делать нечего. Больше я в эту Ниццу ни ногой!
Сидор Харитонович, безусловно, причислял себя к честным людям.
— Путёвка дорогая? — спросил Евгений Робертович.
— Да уж не из дешёвых! — последнее слово застряло у генерала в глотке. Он подозрительно посверлил взглядом Самурайского. — Собственно, путёвка дорогая, но я копил, несколько лет копил! Во всём себе отказывал, даже иногда недоедал!
На глаз Сидора Харитоновича накатила слеза.
— Как я вас понимаю! — проникновенно сказал Евгений Робертович. — Мы с женой прошлым летом в Анапу ездили. Тоже целый год откладывали от зарплаты! А уж Ницца нам и не снилась!
Евгений Робертович лукавил. Ниццу он посетил пару лет назад, путешествуя по Франции. Кто-то рассказал ему, что в Ницце имеется масса особняков в «мавританском» стиле. Самурайский решил посмотреть сам, набраться опыта. Всю образовавшуюся у него после поездки в голове архитектурную «кашу», Евгений Робертович вывалил на молдавских строителей-гастарбайтеров. Кстати, как раз в Анапе Евгению Робертовичу побывать не довелось. Но не станет же генерал проверять, в самом деле!
— Хрен с ней, с Ниццей! — тяпнув очередную порцию алкоголя, заявил Говядло. — Знаешь, Женя… Можно я буду называть тебя Женей?
Евгений Робертович с готовностью кивнул. Ещё пару часов назад Гена Сиплый нарёк его «чуханом». А «Женя» по сравнению с «чуханом» — это, как ни крути, прогресс!
— Меня, товарищ генерал, можете звать Оликом! — влез Яанус.
Однако Сидор Харитонович не соизволил обратить на него своё драгоценное внимание.
— Понимаешь, Женя! — продолжал генерал. — Сейчас в стране очень непростая ситуация. Существует масса всевозможных проблем. Наша с тобой задача — эти проблемы решить. Для решения проблем необходима концентрация и мобилизация всех сил. Абсолютно всех. Ни одна сила не имеет права находится вне мобилизационного процесса. И в данном контексте поставленная задача расширяется до вовлечения сил, пока не входящих в мобилизационный процесс, куда? Правильно! В тот самый мобилизационный процесс. Если же та или иная сила выпадает из мобилизационного процесса, то нам следует, что? Правильно! Понять, каковы механизмы выпадения, так сказать, и где здесь рациональное зерно! Выпустить из поля зрения рациональное зерно — есть главная ошибка! Потомки нам этого не простят!
— За потомков! — поднял бокал Евгений Робертович.
— Государственная голова! — вполголоса, но так, чтобы услышал генерал, произнёс Яанус…
К выносу горячего Сидор Харитонович уже основательно набрался.
— Та-а-ак! — орал он. — Женька! Женюрка! Джейхун! Накапай-ка под горячее!
Как следует поддав, генерал сделался демократичнее и даже разок-другой чокнулся с Яанусом. Евгений Робертович тоже порядочно осовел, но всё-таки ещё помнил об отправке генерала в Москву.
— Ал-л-ё! — он набрал номер Близнецовой. — Ильинична, как дела?
— Евгений Робертович, — голос Близнецовой звучал виновато. — Ничего не получается. Нет «СВ», ну нет! Брать плацкарту?
Самурайский пожевал губами, собирая в кучку мозги.
— А бери! И давай сюда приезжай, в «Центральный»!
В плацкарту ни один здравомыслящий генерал не сядет. Но как же быть, если в «СВ» нет мест? Надо убедить генерала, что плацкарта — это и есть «СВ»! Трезвого, конечно, не убедишь, а вот пьяного… Стоило Сидору Харитоновичу отправиться на ознакомительную экскурсию в ресторанный сортир, как Самурайский придвинулся к Яанусу:
— Эй, Олик, очнись!
Яанус поднял голову с тарелки. К щеке прилипла веточка укропа.
— Очнись, говорю! — Евгений Робертович потряс Ольгерда Юльевича за плечо.
— Сейчас Близнецова приедет, билет для генерала привезёт! Билет так себе, в плацкартный вагон. А генерал должен думать, что мы ему «СВ» купили!
Яанус помотал головой:
— Плацкарта на «СВ» не похожа! Не прокатит!
— Нужно, чтобы прокатило! Если он напьётся в сосиску, то не сообразит, куда мы его грузим!
— Сегодня не сообразит, а завтра в Москве сообразит! — на помощь Яанусу пришли остатки логики.
— Завтра? — Евгений Робертович оказался в некотором замешательстве. — А завтра он решит, что забрёл в плацкарту случайно, из «СВ»! Типа, по пьяни!
Самурайский щелчком большого и среднего пальцев подозвал трущихся у стены Гагаева и Исикевича:
— Так, орлы! Живо в сортир. Что-то Сидор Харитонович задерживается!
Гагаев с Исикевичем метнулись в ресторанный туалет. У писсуаров Сидора Харитоновича они не застали.
— Надо в кабинках посмотреть! — сообразил Гагаев. Исикевич бросился выполнять. В одной из кабинок и был обнаружен Говядло. Он сидел на унитазе со спущенными штанами, голова повисла меж широко расставленных ног. Сидор Харитонович ритмично похрапывал. Гагаев, взяв генерала подмышки, рывком поднял его на ноги. Исикевич, преодолевая брезгливость, натянул на Сидора Харитоновича брюки. Говядло с трудом размежил веки: