Все необузданное бессильно.
Не имея позиции, не лезут в оппозицию.
И почудилось мне, что будто бы мы все в телевизоре живем…
Незабытое зло подобно недобитой гадине.
Великий страдал отложением солей своего величия.
Рука дающего по шее тоже не оскудевает.
Выучиться на соловья — немыслимо. (Ворон.)
— Не рвись в друзья к человеку, — сказала собака подопытному кролику.
Усугубляясь, не увязай.
Созревая — прозревай!..
Пьющие денатурат о прелестях сухих вин не разговаривают.
Конюх лошади не товарищ, а товарищ конюх.
Никогда не вступай в соревнование с покойником, ибо тебе никогда не догнать его.
Дурной нрав — для себя всегда прав.
Попав на крючок, не потешай рыбаков плясками.
Истинный мужчина эмансипации женщин не устрашается.
Ударенного поленом о впечатлении не спрашивают.
Каждый обязан совершить хотя бы один благородный поступок, для того чтобы потом иметь возможность к случаю рассказывать о нем всю жизнь по праздникам.
Отдрессированные друг другом супруги живут как единое целое.
Добродетель, вывешенная как медаль, непременно имеет свою противоположную сторону.
При пении дифирамбов вокальные погрешности не учитываются.
Схваченному за глотку трудно рассуждать о возвышенном.
Все возвышенное от навозной кучи живет. (Розовый куст — художнику.)
Все обильно политое драгоценными духами настораживает.
Широта объятий не определяется широтой раскинутых рук.
Драный кот — явление мужественное и уважаемое.
Утепленные представления легко простужаются.
Очень много умел, поэтому ничего не делал как следует.
Вытащенный из выгребной ямы конфузливо и быстро забывает благодетеля своего.
Вдохновенная полемика двух кретинов озадачивает порой высочайшие умы.
Никогда не думай, что старый вулкан погас, ибо неожиданны его взбрыки.
Если прочитанная вами книжка создала впечатление, что вы умнее автора, будьте благодарны ему: он поддержал вас.
Не всегда знание в силу.
Злобный гусак не упустит трусливого зада.
Укушенный зубом мудрости.
Злого духа с обозленным не путают.
Не обязательно быть глупым, чтобы выглядеть смешным.
Раньше я относился к категории гордо виляющих хвостом…
По законам контраста комик всегда трагически одарен.
Поставленная цель формирует зубы. (Серый волк).
Разговаривая с женщиной, углубленно думать о ней неприлично.
Под каждым дубом — непременно свой особый дубовый микромир.
Есть люди, с удовольствием несущие вериги своей порядочности.
Разбуженная совесть просыпается хмурой и злой.
Все нешуточное началось с обыкновенной шутки.
Дети ясно видят Бабу-Ягу и Кощея Бессмертного. Взрослые пригляделись и не обращают внимания.
Ни один разум не застрахован от посторонней мысли.
Все дурно пахнущее не порицай — благодари за откровение.
Если муха ползает по глобусу — это вовсе не значит, что она искушена в географии.
Думая о человеке плохо, относись к нему хорошо.
Иная собака столько налает, что никакой ветер не унесет.
Кошкины грезы жеребца не трогают.
Болезненная жажда величия особенно свойственна карликам ума.
Старший дурак исторически терпеть не может младшего умника.
И все же не доверяй Пегаса простому хозяйственнику.
Ушедшего в себя я не боюсь, авот настойчиво лезущего в меня опасаюсь.
Даже тридцать шесть золотых зубов не стоят одного настоящего.
Замирание сердца по законам стенокардии никогда не спутаешь с замиранием сердца по законам любви.
Брошенная хозяином кость иногда ушибает морду. (Пес).
Придуманная змея способна ужалить не хуже реальной гадины.
И все сводилось к одному: отдайте мне, а не ему…
Прежде чем бросить человека на землю, судьба приподнимает его.
Гусь, поклеванный орлом, всю жизнь похвалялся природой личной дерзости.
Если от тебя шарахаются собаки — проверь, может быть, кошки тоже шарахаются от тебя.
Чужая глупость легче переносится, нежели чужой глубокий и содержательный ум.
Среди трех дураков один окажется наиболее умным.
Крылья любви ведут на якорную стоянку.
Неисполнившиеся надежды всю жизнь остаются главными.
Возвышенной молитвой не клянчат на мелкие расходы.
Если на тебя шипят кошки, значит, ты уподобился псу.
Уходя на пенсию, не гаси свет.
Много добрых эпитетов подарило мне время. Меня называли и популярным, и любимым, просто прекрасным артистом, обо мне говорили, что вовсе не артист, что я — просто урожденный бездумный тип с Волги, кое-кто утверждал, что у меня есть ум, а многие утверждали, что я — глина, просто удобная глыба, из которой кинематографический гений может слепить всякое. Ну что же, искусство трудно уступает место на своей лавке.
Мне никогда или почти никогда не приходилось переживать чувства выражаемого мною персонажа. И я уверен, что истинно пережить чувство другого человека не дано никому.
А тайное желание — это готовиться к главному празднику жизни артиста — празднику сотворения образа. Я почти никогда не мыслил его тематической схемой. Пусть будет рабочая тема, колхозная или воинская. Это для меня никогда не имело особого значения. Ибо, как видится мне на склоне лет, я снимался все время в своей единственной картине — картине о человеческой душе…
Мне никогда не забыть, как фильм «Падение Берлина» демонстрировался за рубежом, как толпы людей окружали нас на площадях и стадионах, где показывали картину, как тянулись тысячи рук к русскому солдату-освободителю.
Я лично больше всего боюсь потерянной свободы и угнетенной интуиции во время съемки.
Взгляни на меня внимательно. Внимательно посмотри: могу я Гамлета играть? Нутром, может, и смог бы, а внешне? Ты такого Гамлета себе представляешь? Ты себе такого Назара Думу представляешь?
«Могучий русский молодец» — вот он я кто.
(Из диалога с репортером Эдуардом Церкоеером)