Серёга принялся колдовать с трубкой, а Макаров попросил тайм-аут на водные процедуры. Мы с Лаптем пошли на террасу. Проходя по песчаной дорожке, что вилась между пальмами и щедрозелёными кустами, я поздоровался с двумя работницами Ванчая, то ли камбоджийками, то ли лаосками. Эти девицы постоянно что-то поливали, подравнивали и приводили в порядок. Аскетичность их облика была абсолютной: простые штаны и футболки, щёки измазаны белёсым средством от солнца, плюс вьетнамские шляпы. Для полного сходства с вьетконговцами им не хватало только «калашей» за спиной. В ответ на пожелание доброго утра они окинули нас таким взглядом, будто прикидывали, сколько времени уйдёт на то, чтобы вырыть нам братскую могилу.
— Артём, не оглядывайся.
— Не могу, мне кажется, что в спину мне сейчас полетит лопата.
— Наверное, у них тоже есть расценки со штрафами. Убийство туриста — двадцать тыщ бат.
— Угу, как за два матраса.
Мы сидели на террасе в ожидании Михаила, я потягивал кокосовое молоко и наблюдал за Лаптевым. Он, запинаясь, по телефону объяснял экскурсоводу, почему мы проспали и что с этим делать. В итоге договорились, что нас заберут чуть попозже, после змеиного питомника.
— Интересно, а куда подевались Том и Клэр, мои друзья из солнечной Великобритании? Что-то их давно не видать с тех пор, как мы приехали.
— Ванчай говорил, они нас боятся.
— Странно, чего нас бояться? Что мы, нелюди какие? — Сергей пожал плечами и одним ударом открыл бутылку пива об стол.
Хлопанье тапок возвестило нам о приближении Макарова. Он тяжело опустился на стул и издал стон, в котором слышались и муки похмелья, и предчувствие новой неминуемой пьянки.
— А почему без барсетки? — спросил Лаптев.
— Так спокойнее. Вы мне что-то заказали?
— Да. Сейчас Ваня всё принесёт.
— Ну, раз мы профукали экскурсию…
— Нет, Миша, через час за нами заедут.
Макаров страдальчески закатил глаза:
— И какая же у нас будет программа?
— К сожалению, змей мы не посмотрим… — Мы с Мишей зацокали языками, плохо имитируя огорчение. Лаптев наш сарказм проигнорировал.
— …Но у нас будет прогулка на слонах, погружение к кораллам и потом встреча с крокодилами и обезьянами.
— И всё это мы успеем за один день? — удивился я.
— Ну да.
— Лаптев, смотри, если мне не понравится, то я сделаю тебе больно, — с похмелья Макаров суров. — Я готов вытерпеть все эти четыре пункта, но только ради нашей дружбы.
Вообще-то, Миша животных любил, но ровно до шестого класса. В те годы у меня был хомячок Борька, он жил в трёхлитровой банке, где и создавал неповторимую ауру уюта. Как-то ко мне в гости пришёл Макаров. Когда я доверчиво отвернулся, он решил засунуть руку в святая святых, то есть в банку к Борьке. Чтобы погладить. Зверю эта идея пришлась не по вкусу, чего не скажешь о пальцах Макарова. Пальцы пахли яблоками, которые мой прожорливый друг только что съел. После того как Борька вонзил зубы в Мишины пальцы, начался «Танец с саблями» Хачатуряна.
Миша пронёсся через всю квартиру по такой замысловатой траектории, какой бы позавидовал любой воздушный шарик, выскользнувший при надувании. Руку он, конечно, вытащить не смог и орал как потерпевший. Я умолял его не задушить Борьку, а Борьке кричал, чтобы он не кусал Мишку. В конце концов Макаров зацепился банкой об косяк. Банка разлетелась вдребезги, Борька оказался на свободе. Но свобода встретила его осколком банки, острым, как клык шакала. Мир жесток к хомячкам. А пожиратель яблок после этого инцидента стал шарахаться от всего живого, опасаясь причинить вред по неосторожности.
* * *
В условленное время мы вышли к дороге. Подъехал пикап, из кабины вылез лохматый смуглый мальчонка и, сверившись со списком, спросил:
— Laptev, Makarov and Telkin? [22]
— Не Тёлкин, а Ёлкин, чучело! — пробурчал я.
— Тёлкин! Точно, Тёлкин! — Сергей с Мишей корчились от смеха. — Почему мы раньше не догадались тебя так дразнить? Вот что значит глаз замылился.
— Будете ржать — вообще никуда не поеду!
— Ну ладно, не обижайся, мы не со зла.
В кузове пикапа сидело несколько человек:
А) девица, покрытая татуировками и пирсингом на 73 %,
Б) её бойфренд — юный красноглазый укурок с причёской а-ля Боб Марли, а также
В и Г) наш сосед по бунгало, бодрый старичок, укомплектованный кривоногой тайкой.
Когда мы забрались в кузов, тайка на миг отвлеклась от дедушки и улыбнулась в нашу сторону. После этого она принялась демонстративно поглаживать плешивую голову своего спутника. Постанывая от удовольствия, дед промурлыкал:
— My name is Karl! I am from Germany! [23]
Мы переглянулись, Макаров скрипнул зубами.
— We are from Russia! Our name is Perviy Beloruskiy Front! [24]
— Sorry? [25]
— Миша, не пугай дедушку!
— Я его ещё не пугал. — В этот момент машина тронулась, и девица с красноглазым свалились на нас, как два мешка с картошкой.
— Держаться надо, чувачки! — цыкнул на них Лаптев. Те в ответ пробулькали что-то на скандинавском наречии и тут же принялись целоваться.
— Ясно. Потомки викингов, любители грибов и суицидов. Что ж, прогулка обещает быть интересной, — Макаров наливался добротой, как кистень свинцом.
* * *
Первым пунктом для нас (и вторым для остальных) была ферма слонов. Она находилась в глубине острова и выглядела довольно прозаически. По огороженной жердями территории грустно бродили ушастые великаны. Между их ног слонялись собаки и куры. Воняло навозом. Возле покосившейся хибары сидел худой и сильно потёртый жизнью дрессировщик. При нашем появлении он приподнялся и, блеснув жёлтыми белками гепатитных глаз, приветливо помахал рукой. Наш малолетний гид что-то промяукал ему, тот кивнул, и на слонов начали верёвками крепить сиденья. Слон — животное большое, поэтому сиденья были двухместные. Такие стоят в «пазиках», которые ещё порой курсируют между деревнями. Одна из крепёжных верёвок пропускалась под хвостом. Глядя на эту процедуру, Макаров меланхолично спросил Лаптева:
— Слышь, а сколько слоны едят в день?