Он медленно пошел забрать свою старую рубашку, которую со всеми предосторожностями положил на край биде, перед тем как влезть в ванну, потом подсел к секретеру.
Взял ручку с эмблемой отеля, большой лист бумаги и стал тщательно переписывать то, что написал в самолете. Иногда он с трудом разбирал строчки. Не так-то просто писать в темноте! Как и его слепой герой, он пальцем придерживал грифель карандаша, чтобы не писать в пустоте. Буквы были крошечными, некоторые местами стерлись, превращая его роман в гигантский текст, испещренный лакунами. Но поскольку он был его автором, то без труда вспоминал эти слова или придумывал новые.
Он спросил себя: что стало с его первым слушателем, собакой из багажного отсека? Вернувшись в свое убежище, когда самолет приземлился, Аджаташатру так и не увидел лицо, вернее, морду своего компаньона по путешествию. Животное и представить себе не могло, что присутствовало при последних часах существования факира Аджаташатру и при первых – Аджаташатру-писателя.
Сидя в первых рядах в отсеке самолета, оно стало свидетелем самого грандиозного трюка – трансформации человека.
Раджастанец посмотрел в окно. Солнце исчезало за деревьями парка. Время прошло очень быстро. Он положил ручку и поднялся. Продолжит потом. Главное, он не хотел опоздать на свое первое галантное свидание.
* * *
Гюставу Палурду достаточно было взглянуть на шикарную одежду, брошенную кучей на пол рядом с багажным конвейером, чтобы понять, что человек, которого он разыскивает, опорожнил чемодан и спрятался там. В это время индус уже должен был находиться где-то на взлетной полосе, готовый к погрузке в самолет, направлявшийся в Италию.
Цыган мог попросить другого цыгана, Тома Круза-Хесуса Кортеса и так далее, отвезти его к самолету. Там он обследовал бы отсеки и проткнул бы своим перочинным ножом «Опинель», с рукояткой из слоновой кости, все сумки, в которых могло поместиться длинное сухопарое тело его заклятого врага, узловатого, как дерево.
Но он ничего этого не сделал. У него возникла идея получше.
Не все отсеки были герметичны и отапливались, все зависело от модели самолета. Поэтому была большая вероятность, что во время полета индиец превратится в красивый кусок льда. Сотрудник багажной службы подтвердил, что на высоте тридцати шести тысяч футов (то есть почти одиннадцати километров), на которой летают пассажирские лайнеры, температура достигает минус 56,5 градуса. И в целях экономии отсеки не отапливаются, это объясняет, почему чемоданы часто бывают холодными, когда их кладут на карусель.
Если отсек не герметизирован, тогда вообще можно не волноваться. Голова вора разлетится на куски в своей чалме, как только самолет начнет взлетать.
Однако Гюстав был парнем предусмотрительным. В случае, если обокравший его индиец выживет (отчаянных беженцев из Африки или Южной Америки находили заледеневшими, но живыми, спрятавшимися в шасси), он организует ему небольшую группу по приему в Риме. Его кузен Джино, парикмахер по профессии, уже несколько лет живет в итальянской столице.
Но сначала нужно узнать, куда именно направляется чемодан, в котором спрятался индиец, ведь Рим – широкая арена действий. Тогда он решил, что будет разумным поручить это расследование верной союзнице, своей супруге. В самом деле, как это тонко подметил молодой испанский сотрудник багажной службы, обнаружив выброшенные вещи, кажется, они принадлежат кому-то знаменитому, или богатому, или и то и другое вместе. Впрочем, жена Гюстава, страстная любительница глянцевых журналов, знала про всех богатых или знаменитых особ, или и то и другое вместе, на планете Земля. Быстрее, чем это можно было бы выразить на языке глухонемых, она направит его к владельцу нарядов, как металлический шарик на ниточке профессора Трифона Турнесоля приводит Тинтина к семи хрустальным шарам. [32]
Шофер такси был весьма доволен результатом трудов, когда принес Мерседес-Шаяне, которая сидела с дочерью в баре, несколько образцов из вороха найденной одежды.
– Матерь Божья! – воскликнула та, рассмотрев черное платье, усеянное блестками. – Это похоже на платье Софи Морсо!
Она узнала вечернее платье с вырезом, в котором знаменитая актриса появилась во время долгожданного прохода по крытой красным ковром лестнице на Каннском фестивале в мае этого года.
Она сняла мерки с помощью большого пальца, натянула материю, как профессиональная портниха, которая рассматривает законченную работу. Да, размер может подойти. А когда муж объяснил ей, где нашел эти потрясающие наряды, она взглянула на него с уверенностью, что эта одежда принадлежит кинозвезде, она может поклясться жизнью дочери, которая в данный момент флиртует с молодым сотрудником багажной службы.
– Эти вещи принадлежат Софи Морсо. Клянусь жизнью дочери, КОТОРАЯ В ДАННЫЙ МОМЕНТ ФЛИРТУЕТ С МОЛОДЫМ СОТРУДНИКОМ БАГАЖНОЙ СЛУЖБЫ! Тсс!
Продолжая присвистывать, женщина взмахнула в воздухе рукой, будто распугивала мух или прогоняла девиц, любезничающих с парнями на глазах у матери.
– Хорошо-хорошо, – сказал Гюстав, потирая пальцы, унизанные золотыми перстнями. – Теперь, Том Круз-Хесус, твоя очередь вступать в игру.
– Простите? – рассеянно заметил испанец, услышав свое имя.
Поскольку он работал в авиации, для него не должно было представлять труда проверить, значилась ли французская актриса в списке пассажиров на рейсе в Рим, Фьюмичино. А если так, то несложно будет разведать, в какую фирму такси для пассажиров VIP обращался ее агент. Тогда он узнает, где остановилась актриса, и на этом его работа будет закончена.
– Ты все понял? – спросил Гюстав, отрывая руку красавца-идальго от руки дочери. – Если ты раздобудешь мне эту информацию, получишь вознаграждение, – добавил он, указав кивком на Миранду-Джессику.
– Думаю, проблем не будет, – ответил польщенный и явно заинтересованный парень.
– Хорошо-хорошо. Как только что-то узнаешь, придешь к нам на обед. У нас небольшая квартирка в квартале рыбаков в Барселонете.
Сказав это, цыган взял картонную подставку, на которой стоял стакан с пивом его жены, и написал адрес.
– Hasta luego. [33]
Женщины встали, и Гюстав взял сумку-холодильник.
– Можно мне оставить это себе, Гюс? – спросила Мерседес-Шаяна, указывая на груду одежды.
– Это подарок, куколка моя, – ответил водитель такси, уже представив себе жену в изысканном белье Софи Морсо.
– Ты прелесть, Гюс. Увидишь свою женушку…
Поверх цветастого пеньюара она натянула одно из платьев, что-то наподобие римской тоги розового цвета. В конце концов, теперь ее нижнее белье гармонирует по цвету с босоножками. «Какой класс!» – подумала она. Мерседес-Шаяна уже представляла, как будет разгуливать по пляжу в новых нарядах.