Book.

Терпел-терпел наш Большой Начальник эти фортели да и явился для отеческого вразумления. Видела я его впервые, хотя была премного наслышана и как-то раз даже пыталась записаться на прием. Подробности потом, а пока достаточно знать, что я не преуспела. Личная секретарша марсианина объяснила, что для всякой земной шушеры вроде доцентов подобная честь слишком велика.

Но вернемся к заседанию кафедры. Выглядел гость, не побоюсь этого слова, достойно. Ни низок ни высок, ни худ ни толст (хотя с некоторой склонностью к последнему), ни молод ни стар. Мордатость, как положено, повышенная, лицо пышет здоровьем и довольством (да, попадаются иной раз среди Больших Начальников экземпляры на вид изнуренные, один вы несомненно знаете, однако это скорее исключение, чем правило). Солидный костюм, элегантный галстук. Короче, встречу потом на улице — не узнаю.

Впрочем, по улице такие не ходят, а передвигаются исключительно в хорошо кондиционированных автомобилях — очевидно, воздух нашей планеты плохо сказывается на здоровье бедолаг. Я же говорю — марсиане. Наиболее удачливых из них я вижу исключительно в телевизоре — похоже, данная природная среда для них наиболее благоприятна, и они всячески стремятся ее обжить. Наш красавец пока попадает в чудо-ящик редко, однако внешне мало отличим от многих его обитателей — не тех, которые шоумены (они, чтоб вы знали, делегированы к нам с планеты Венера), а тех, которые чиновники.

Во время своего визита Большой Начальник не выпускал из рук мобильный телефон, вероятно опасаясь пропустить звонок из центра Галактики. Время от времени таковой раздавался, и марсианин, прервав речь на полуслове, курлыкал что-то в трубку, наглядно демонстрируя нам свои приоритеты. Мы явно располагались в длинном списке последними.

Впрочем, самое главное он поведал, едва войдя, — и повторил потом неоднократно, справедливо сомневаясь в нашей способности воспринять информацию с первого раза. Слоган звучал коротко и ясно: «Пять отчисленных студентов — один уволенный преподаватель».

Ошеломленные этой практической арифметикой, мы в большинстве своем молча и искренне старались ее осмыслить. И лишь пенсионеры, особенно проработавшие на кафедре три-четыре десятка лет, упорно задавали вопросы.

Например, Вера Георгиевна, очевидно взбодренная справкой, что она не маньяк, своим милым интеллигентным голосом принялась доказывать, что новые образовательные стандарты в корне порочны. Часы на математику уменьшать никак нельзя, а надо, наоборот, увеличить, поскольку из школы дети приходят неподготовленными, техника же становится с каждым годом все сложнее, и, чтобы выпустить специалистов, способных ее развивать или хотя бы освоить принцип действия, мы должны дать студентам необходимый математический аппарат, который упростить совершенно невозможно.

Разумеется, речь была обречена на провал. Я бы вообще не рискнула, беседуя с марсианином, использовать сложноподчиненные предложения. Все-таки для него наш язык — чужой. Вон как лапидарно выражается на нем он сам! Следовало сказать в том же духе: «Уменьшение часов — плохой специалист». В подобной форме собеседник, не исключено, и воспринял бы информацию.

Впрочем, это не помогло бы. Я примерно представляла стандартный ответ: «К сожалению, от меня тут ничего не зависит. Однако я сделаю все возможное». Подобное несколько противоречивое клише вкладывают в мозг марсиан непосредственно при транспортировке, и они используют его каждый раз, когда хотят произвести приятное впечатление, но им лень подбирать слова.

Не тут-то было! Я недооценила нашего Большого Начальника. Ему оказалось не лень. Да и хорошее впечатление на нас производить было незачем.

— Вы что, плохо слышите? — сурово осведомился он. — Впрочем, чего еще ждать в таком возрасте…

— Я слышу нормально, — пролепетала шокированная Вера Георгиевна.

— Я двадцать раз вам повторил: пять отчисленных студентов — один уволенный преподаватель. Финансирование вузов теперь идет именно по данному принципу. Деньги выделяются под каждого конкретного студента, который числится учащимся. Поэтому, сколько мы их приняли, столько и должны выпустить, если не хотим, чтобы денег стало меньше. А мы этого не хотим. Или вы хотите? Вам слишком много денег, да? Вы хотите, чтобы вас и ваших коллег уволили?

— Мм… а? — закашлялась Вера Георгиевна.

Вообще-то она за словом в карман не лезла, но с ее развитой долгими годами преподавания логикой было нелегко воспринять мысль, что, если ты хочешь обучить студентов математике, значит, жаждешь всех математиков уволить, к тому же почитаешь свою мизерную зарплату чрезмерной.

— То-то же! — продолжил марсианин, глядя на пожилую женщину, чьи щеки пошли красными пятнами, с таким нескрываемым торжеством, словно только что голыми руками придушил дракона и теперь наблюдает за корчами злобной твари. — Если вам дать больше часов, вы больше насуете студентам математики. А она нравится не каждому. Отнюдь не каждому! Кто не хочет ею заниматься, тому вы ставите двойки. А мы потом из-за вас вынуждены деток отчислять! Сокращается финансирование, и начинаются увольнения. А если кто-то из вас настолько выжил из ума, что не понимает простейших вещей, пусть уходит по собственному желанию — вас никто не держит. Надо омолаживать коллектив.

Ага, конечно. Только покажите мне молодого человека, готового работать за нашу зарплату.

Вера Георгиевна, побледнев, опустилась на скамейку. Я испуганно подумала, не стоит ли вызвать «скорую», но соседи помахали на бедняжку тетрадками, и она вроде бы немного ожила. Признаюсь, мысль встать и пристыдить Большого Начальника даже не пришла мне в голову — нелепо взывать к чувствам инопланетянина, у них они совершенно другие. Я не зря вспоминала президента Центрально-Африканской Республики. Очень похоже, что по правилам хорошего тона побежденного у марсиан принято хотя бы частично съедать — иначе чем объяснить прямо-таки плотоядное выражение лица нашего гостя? Думаю, он не воспользовался своим правом исключительно из-за малого количества мяса в жертве. Да и жесткое оно наверняка становится в пожилом возрасте — зубы обломаешь…

Но тут со своего места поднялся Николай Иванович, успевший минутой раньше предложить Вере Георгиевне валидол. Я посмотрела на коллегу с тем смешанным чувством, с каким, наверное, наблюдала бы за Дон Кихотом, самоотверженно бросающимся на ветряные мельницы. С одной стороны, затея бессмысленная и опасная. С другой — было приятно обнаружить, что я недооценивала хорошо вроде бы знакомого человека. Нет, не перевелись, оказывается, еще в нашем мире джентльмены! Причина проста — хотя в среднем российские мужчины доживают лишь по пятидесяти девяти, сохранились экземпляры, которым за семьдесят. Вот вымрут — и порода джентльменов исчезнет безвозвратно. Как-то она, увы, не размножилась.

— А вы в курсе, — язвительно уточнил у Большого Начальника Николай Иванович, — что при заработной плате ассистента в пять тысяч, а профессора со всеми регалиями в семнадцать средний заработок по нашему вузу каким-то чудом превосходит тридцать тысяч в месяц?