На Машу и Дашу я обратила внимание сразу. Две симпатичные хохотушки, как сели за одну парту, так и продолжали дружить все два года изучения математического анализа (надеюсь, и дальше тоже). Иногда я вынуждена была делать им замечание: «Девочки, либо постарайтесь смеяться потише, либо выйдите на время в коридор. Вы нам мешаете!» Подруги искренне пытались взять себя в руки, хотя получалось не всегда. Нет, они не отвлекались на обсуждение посторонних тем, просто математика приводила их в превосходное настроение.
На первое занятие Маша принесла большую коробку с собственноручно испеченными пирожными и угостила всю группу. А на второе занятие Даша приволокла гитару, уточнив у меня, можно ли немножко попеть в перемену. Раз в перемену, я не возражала. Все, что вызывает приятные ассоциации, идет обучению на пользу.
Обе девочки неплохо знали школьную программу, зато в целом группа была довольно слабой. Подружки охотно выходили к доске, объясняя сложные номера из домашнего задания. Более того — я часто видела, как они в свободное время помогают двоечникам исправлять ошибки. Спокойно, без малейшего раздражения они раз за разом повторяли желающим ход рассуждений.
Последние годы мне нелегко работать с первокурсниками. Атмосфера поначалу царит довольно агрессивная. Студенты смеются друг над другом или, того страшнее, выбирают постоянный объект для травли, и мне стоит огромных душевных сил это преодолеть, добившись доброжелательности друг ко другу. А на занятиях с Машей и Дашей я просто морально отдыхала.
По окончании сессии выяснилась потрясающая вещь. Несмотря на все старания педагогов, у нас на факультете большой отсев — ну не способны многие из вчерашних школьников освоить сложную программу, да и не имеют подобного желания. Из этой группы не отчислили никого! Остальные существенно поредели, а Машина-Дашина осталась в неприкосновенности. Результат был уникальным, особенно если принять во внимание изначальный невысокий уровень.
Девочки учились на пятерки, однако в третьем семестре Маша, отвечая мне лично, неожиданно допустила несколько существенных ошибок. Я искренне огорчилась — тем более, она всегда подробно разбирала лекции и каждую неделю подходила ко мне с вопросами.
— Увы, это четверка, — вздохнула я. — Вы ведь не хотите, чтобы я выставляла оценки за свое отношение к человеку, а не за его ответ, правда? Это будет несправедливо.
— Правда, — с трудом сдерживая слезы, подтвердила Маша.
— Я сама расстроилась, — честно призналась я.
Очень не хотелось портить отношения с хорошей девочкой, а я прекрасно понимала — если много занимался и не получил высшего балла, невозможно не обидеться на преподавателя.
— Простите, — вздрогнула Маша. — Честное слово, я не думала, что вас расстрою. Я не нарочно! Мне так стыдно… Обещаю, что в следующем семестре подготовлюсь лучше и отвечу так, чтобы вы из-за меня не переживали.
И, представьте себе, не обманула…
Книга здоровью малополезна, в ней и микроб, и вирус.
Михаил Щербаков
Раз в квартал в наших расчетных листках с зарплатой появляется дополнительная графа: книги сто рублей (с вычетом налога восемьдесят семь). Приятно знать, что страна помнит о необходимости духовного развития педагогов! Собрал деньги за год, добавил еще немного из сэкономленного на завтраках — и можешь приобрести новый задачник (четыреста восемьдесят семь рублей в Доме книги. А то из старого вываливаются листы, да и нумерацию коварно поменяли, поэтому мы со студентами вечно путаемся).
При подобной заботливости министерства скоро дойдет до того, что мои коллеги обнаружат в своих листках строчку: модная одежда четыре рубля или посещение матча «Зенита» шесть рублей — в зависимости от личных пристрастий. Что касается меня, я надеюсь на балет три рубля или путешествия десять рублей, поскольку именно балет, путешествия и литература — праздники, которые, по блестящему выражению Хемингуэя, всегда со мной. Да, я помню, что уже упоминала об этом, но ведь о приятном не грех побеседовать неоднократно. Как говаривала моя бабушка-дворянка, сперва потерявшая имение в революцию, а затем все остальное имущество в войну, твое — то, что ты съел и что увидел. Этого у тебя никто и никогда не отберет.
Хотя, признаюсь, с литературой последнее время мне приходится непросто. За много лет, посещая сразу несколько библиотек, я привыкла к норме — три тома в неделю. Частично, разумеется, перечитываю классику, однако жить исключительно на повторении пройденного не хочется, а современную прозу (да и поэзию, за редким исключением) при моей склонности к эмоциональному заражению в больших дозах потреблять опасно. Поймите меня правильно! Охотно верю, что роман с названием «Патологии» может оказаться шедевром и многим жизненно необходим (не исключено, даже мне пригодился бы в работе), однако я его побоюсь даже снять с полки — скорее прельстилась бы на скромные «Нормальности».
Так что некоторые вещи отсекаются сразу. Я всегда радуюсь, видя на обложке заголовок вроде «Приключения какашки» или короткую и исчерпывающую аннотацию: «Этот роман жесток, непристоен и внушает отвращение». По крайней мере не будешь питать напрасных иллюзий. А то взяли манеру вместо пересказа содержания процитировать какого-нибудь неизвестного широкой публике типа, радостно утверждающего: «После прочтения данной книги мне сразу стало легче дышать». Только вдруг он инопланетянин и предпочитает углекислый газ, от которого я моментально задохнусь? Или другой пример. Много ли информации, по-вашему, читатель извлечет из неожиданно заданного ему интригующего вопроса: «Откуда взялись в снегу хрустальные пирамидки?»
В итоге я нередко попадаюсь в ловушку, особенно с лауреатами разнообразных премий или лидерами продаж. Притащишь домой полную сумку книг, предвкушая удовольствие, а в одной речь о человеке, в целях отвлечения от семейных проблем изучающем особо жестоких детей (трудно даже представить, каковы же проблемы, чтобы подобным образом от них отвлекаться), в другой быстро возникают каловые массы в количестве пяти килограммов, а в третьей герой насилует женщин при помощи штопальной иглы. Я всячески стараюсь эмоционально не заражаться, однако не всегда получается, особенно когда автор попадется талантливый.
Мой рецепт противоядия весьма прост. Например, на день рождения я купила себе через Интернет красивый том Астрид Линдгрен «Настоящие повести для настоящих мальчишек и девчонок». Семьсот шестьдесят семь страниц — для кого это выпущено, если не для меня? Согласитесь, ребенок подобный фолиант и в руках-то не удержит — да и зачем, раз там нет ни слова ни про Интернет, ни про вампиров.
Как выяснилось, у педагогов мысли сходятся. Я уже упоминала подругу Олю, много лет преподающую историю в школе (есть женщины в русских селеньях! Не сомневайтесь, гораздо легче останавливать на скаку коней — можно даже прямо в горящих избах).
Придя в гости, Оля тут же преподнесла мне сборник Майкла Бонда о медвежонке Паддингтоне (восемьсот страниц преогромнейшего формата — одно удовольствие посмотреть). Теперь, едва подступит тошнота от очередного бестселлера, открываю подарок на любой странице — и вновь бодра и весела.