Он ко всему еще бухой был вдрабадан.
Всё на деле просто оказалось. Месяцев так несколько назад приключилось в бабкиной квартире самовозгорание. То ли ветхая проводка коротнула, то ли, что вернее, древняя старушка по старческой рассеянности газ забыла выключить, в магазин уйдя. Квартира выгорела, бабушка осталась.
А детина приходился бабке то ли внуком, то ли вовсе правнуком. Ближайшим родственником был, короче говоря. Покуда дело до ремонта не дойдет, определил он бабку жить в деревню, к родне какой-то там, седьмой воде на киселе. А старушка, не спросясь, там кони двинула.
А деревенька где-то далеко, у черта на рогах. Ни медицины там, ни связи, ничего, пастораль одна и благолепие. Но ведь смерть-то надо как-то оформлять! Детинушка не мудрствуя лукаво в свой «жигуленок» труп на заднее сиденье (жаль, не в багажник) запихал и в город покатил. Дело-то насквозь житейское, подумаешь: полтораста километров с мертвой бабушкой в салоне. Пустяки. И ни один гаишник ведь не спохватился.
А в городе мужик сперва к приятелю заехал, и от него по телефону вызвал «скорую». По адресу прописки бабушки, естественно, сюда. Не сразу, правда, — лишь после того, как они с приятелем старушку помянули. А после вызова еще старушку помянули, затем еще разок по-русски помянули, потом на посошок старушку помянули, на ход ноги три раза помянули…
А потом вот так и получилась, что «скорая», бишь я, уже приехала, а усопшая еще в дороге пребывала.
А ломик, если до сих пор кому-то интересно, детина у приятеля на всякий случай прихватил — дверь чуть поддеть, она после пожара плохо открывалась.
На деле-то всё просто оказалось, а вот на самом деле, судя по упертости, с какой менты вцепились в мужика, объясняться ему долго предстояло. К этому моменту у моих сержантов шарики за ролики давным-давно заехали. Лично я ничем помочь народу не могла: поди теперь пойми, когда и от чего старушка окочурилась. Мог и внучек самочинно бабке подсобить: квартирный-то вопрос — он и в тридевятом нашем царстве-государстве был животрепещущим.
А я у тела не у дела оказалась.
— Короче, — говорю я, — граждане-товарищи, зуб даю — старушка не воскреснет. А со всем прочим пусть теперь криминалисты разбираются. Вы как хотите, лично я пошла. Мужик, надеюсь, больше у тебя в запасе трупов нет?
Это я так пошутила называется.
— В запасе больше нет, я только этот вез. А вот на лестнице…
Я, извините, ох…ела:
— Что — на лестнице?!
Статуй наш, вдумчиво:
— Так это, — говорит, — того, когда я бабку пер, там соседка ниже этажом из квартиры вылезла. Я что, я ничего, я «здрасте» ей сказал, а она там отрубилась, кажется. Лежит еще поди…
Почему-то я не удивилась. Спустилась на площадку ниже этажом, смотрю — и впрямь лежит. В натуре, да, еще одна старушка. Вообще-то, по закону жанра было бы положено еще одну покойницу до кучи поиметь…
А вот по жизни хоть впритык, однако пронесло. Верно говорят: ежели Господь кого-то хочет наказать, то наказывает исполнением желаний. Хотела воскрешать-реанимировать? Получи инфаркт с кардиогенным шоком!
Повезло, что и аппаратура вся была при мне, и в укладке было чем купировать. Так что пациентку я живьем в больницу довезла. А вот чем для мужика история с «утраченной покойницей» закончилась, я так и не узнала.
Кстати, с той поры я на все констатации всегда во всеоружии ездила. У нашего ж народонаселения не мать, так перемать: ежели не сами норовят из мертвых восставать, то кого другого в гроб вгоняют. За компанию.
Репутация сродни студенческой зачетке: сначала ты на нее работаешь, потом она на тебя. Вот только если в институте на зачетку мне действительно пришлось немного потрудиться, то на «скорой» репутация человека-происшествия, этакого на двенадцатисантиметровых шпильках ходячего ЧП, сама ко мне приклеилась. На меня даже пари бывало заключали: что я на этот раз сподоблюсь учудить…
И всё-таки до корифеев жанра мне было далеко.
Во времена моей студенческо-скоропомощной юности работала со мной на «скорой» фельдшерица. Маленькая, худенькая, прямо не телосложение на вид, а сплошное теловычитание. Да еще глаза отчетливо косят — последствия аварии, в которую когда-то их бригада угодила.
Запоминающийся персонаж. Не только из-за внешности. Фамилия у человека говорящая была — Магила, даром что не через «о», а через «а».
Не знаю, то ли так фамилия приклеилась к судьбе, то ли всё-таки судьба к Магиле прицепилась, но Лийка (так Магилу звали) вляпывалась абсолютно во все неудобосваримые ситуации, которые только можно себе представить. Те, которые представить нельзя, тоже, впрочем, без нее не обходились.
То ночной порой какой-нибудь амбал-коллега ее теловычитание на топчане в тряпках не заметит и с ходу на нее всем весом плюхнется, то очередную жалобу на вызове она ни за что да ни про что огребет…
По части жалоб Лийка на подстанции была вне конкуренции. Одна мне до сих пор дословно помнится: «Дефективная какая-то приехала и с порога на нас косо посмотрела. Мы спросили, как ее фамилия. Она сказала, что ее фамилия Могила через „а“. Нас это возмутило. Теперь мы эту якобы Магилу требуем примерно наказать». Подписано (клянусь): «Семья Сивуха».
Сивуха до Магилы доведет. Национальная беда, никуда не денешься.
На деле Лийка фельдшерицей была знающей, толковой и ответственной. На самом деле ей по жизни не везло. А если даже и везло, то как-то так навыворот, что ни в сказке матерно сказать, ни в объяснительной начальству описать.
Вот вам день из жизни фельдшера Магилы. Почти типичный день, я бы не сказала, что тогда она была особенно в ударе. День как день.
Дело было сразу после новогодних праздников. Вряд ли нужно объяснять, в каком состоянии с утра народ выходит на работу. Кто знает — понимает, кто не знает — честь им и хвала, хотя в таких мне почему-то слабо верится.
Вот и Лийка честно вышла на работу с бодуна. В состоянии «большому бодуну — большую засуху». А предыдущая смена оставила на столе банку с маринадом из-под огурцов. Из человеколюбия, вестимо. А Магила им и полечилась от души.
А была та банка не простая — трехлитровая…
В ту смену Лийка без врача по транспорту работала. Это когда надо пациента без затей забрать, в больницу довезти и без затей же сдать. Врач на такие пустяки не полагается.
А тут как раз и первый вызов подоспел. Лийка залпом полечилась и поехала. Вызов был простой, на роженицу. Как раз из серии забрать и отвезти: в машину и в роддом, нюансов никаких.
И всё бы ничего, вот только в тот момент, когда она уже в квартиру позвонила, маринад на Лийкин организм солевым слабительным подействовал. Императивно, как у нас культурно говорят. Со всеми, извините, вытекающими.
Кто б растерялся, но не фельдшер «скорой помощи». Она как шла в квартиру, так невозмутимо и вошла. Только вместо «здравствуйте» спросила, где здесь душ. Закрылась она там, помылась-постиралась, а потом, как и положено, к роженице вышла. Как будто так и надо, дело, мол, житейское…