Тим замолчал и вздохнул. Вчера ночью, прежде чем лечь спать, он спросил полицейского, что, по его мнению, случилось с драгоценностями, но тот лишь плечами пожал, а потом, как будто не желая больше обсуждать ни мистера Смита, ни мистера Джонса, сказал, что грабители иногда прячут добычу в самых неожиданных местах. Он-де знал одного, так тот высадил розы: а когда полицейские копнули там хорошенько, нашли серебряные вещицы – сигаретницы, подсвечники, все это преспокойно было спрятано под цветами.

– А как вы догадались, где искать? – спросил Тим.

– Мы следили за ним. Вот и обнаружили, что прежде этот человек никогда цветами не интересовался. Так что его неожиданное увлечение показалось нам странным, подозрительным. Понимаешь?

– Вроде того, как мистер Джонс приехал на Скуа с клюшками для гольфа? Это ведь тоже выглядело странно: никаких полей для гольфа на острове нет, а если бы он и впрямь хотел поиграть, так уж наверняка все бы разузнал заранее. Прежде чем покупать новенькие клюшки. Видно, думал, тут есть гольф-клуб и решил, что это могло бы помочь ему объяснить, зачем он заявился на Скуа, если бы кто стал спрашивать.

Полицейский одобрительно улыбнулся и сказал, что Тим – смышленый парень. Мальчик весь просиял от гордости. Если бы отец это услышал!

Вот и теперь он улыбнулся и сказал в темноту: «Видишь, пап, маленькие детали тоже важны. Пусть это и не всегда кажется так. Это все равно, что собирать головоломку. Все маленькие кусочки по отдельности ничего не значат, пока не соберешь из них картинку. Думаю, я еще много таких деталей мог бы вспомнить, пусть пока я и не представляю, куда их приладить…»

Но что именно? Какие еще детали он мог бы подсказать полиции? О мистере Джонсе или мистере Смите? Что еще ему было известно про мистера Смита? Да ничего особенного. Вроде он все уже рассказал полицейскому. Обычный человек, жил сам по себе, иногда ловил омаров с мистером Кэмпбеллом, хотя Утрата говорила, что он терпеть не может омаров.

Омары! Тим так и подпрыгнул на постели.

– Джени! – окликнул он, не в силах сдержать волнение. – Джени, просыпайся!

Девочка со стоном повернулась на бок и сунула палец в рот. Тим в нерешительности посмотрел на сестренку. Мама сказала, что Джени совсем выбилась из сил, бедняжка, нет, он не должен ее беспокоить. Но ему необходимо рассказать кому-нибудь о своей догадке. Мама! Мама, конечно, сразу проснется. И уж ей-то будет интересно. Мальчик соскочил с кровати и выбежал из комнаты.

Миссис Хоггарт спала. Тим потянул ее за руку, и она заворочалась во сне.

– Что слу… – начала она и вдруг резко села на кровати. Комната внезапно озарилась желтым светом, а потом раздался треск, похожий на залп фейерверка.

Тим бросился к окну. Еще одна вспышка.

– Мама, – крикнул мальчик, – на скалы выбросило лодку!

Глава 15 НА СКАЛАХ

Десять минут спустя ожил весь город. На пристани столпилось полно народу: мужчины, женщины, дети, даже грудные младенцы, продолжавшие мирно спать на руках у родителей. Несколько мужчин были в непромокаемых комбинезонах и высоких сапогах, но большинство – просто в куртках, в спешке наброшенных поверх ночных рубах. В гостинице осталась только миссис Хоггарт. Джени, несмотря на суматоху, все еще спала, так что она не могла уйти и ей пришлось наблюдать за происходившим из окна своей спальни. Миссис Хоггарт и Тима бы оставила дома, но он, предчувствуя это, поспешил улизнуть, прежде чем мать его остановила.

Поначалу Тим ничего не видел, впрочем, как и все остальные. Тяжелая темная туча закрыла бухту и море. Не так-то просто было стоять на продувном ветру, таком сильном, что практически сбивал мальчика с ног. Глаза слезились, соленые слезы мешались с брызгами пены, разбивавшейся о края пристани. Но вдруг горизонт стал светлеть. Бесновавшийся ветер разметал тучи и очистил небо. И почти сразу раздался крик. В сером свете дня все увидели лодку, выброшенную волнами на скалы посреди бухты. Тяжелые волны ритмично вздымали и опускали ее; отступая, они всякий раз с силой ударяли суденышко о камни.

После первых двух вспышек все стихло. На лодке, которую не сразу опознали, никто не подавал признаков жизни.

– Это же «Асти»! – крикнул мужчина в толпе. – Лодка мистера Смита.

– Кошмар, – произнес кто-то поблизости. – Просто кошмар.

Испуганный и взволнованный одновременно, Тим пробирался сквозь толпу и слышал, как люди судачили о том, что мистер Смит, должно быть, вывел лодку из бухты, где держал ее – тут неподалеку у самого берега – да не смог с ней справиться. Надо было ему не к Скуафорту плыть, а держать курс в открытое море, там шторм переждать было бы легче, и у бедняги был шанс выжить.

– И о чем он только думал? – горячился один из рыбаков. – Всем известно: входить в бухту Скуафорта – непростое дело даже при хорошей погоде: а уж в бурю это была смертельно опасная затея.

Несколько смельчаков подплыли к лодке, но так и не смогли вывести ее из бухты. За защитной полосой пристани море поднималось стеной. Поскольку вести спасательные работы со стороны моря было невозможно, люди ушли с пристани и направились вокруг озера Киннит к мысу, выдававшемуся в море прямо напротив города, там их уже поджидали несколько человек. От этого мыса в море уходила гряда острых черных скал. Море разбивалось о них со звуком пушечного выстрела, временами камни почти полностью скрывались под желтой пеной.

Горожане толпились немного в отдалении и наблюдали за людьми на берегу. Принесли канаты. Один из рыбаков зашел в воду, которая то была ему по колено, то вдруг сразу поднималась по самую грудь. Человек направился к скалам. Они были совсем близко, но бушующее море сделало их почти недостижимыми. Как рыбак ни старался, но не пройдя и трети пути, был отброшен волнами назад и только исцарапал в кровь лицо и руки. Другой доброволец сразу же вызвался заменить его, но жена, толстенькая женщина в старой армейской шинели, накинутой прямо поверх ночной сорочки, спрыгнула с берега и обхватила мужа, плача и моля остановиться.

– Не ходи! Не покидай меня! Иначе ты пропадешь, как мой отец!

Лицо женщины было залито слезами. Тим понимал, что не следовало таращиться на этих людей, но не мог отвести взгляд. В конце концов люди на берегу поддержали ее:

– Тут уже никто не поможет, – вздохнул один рыбак.

Его слова прозвучали, как звук погребального колокола. Все умолкли, скучившись вместе в рассветных сумерках. Лодка все больше скрывалась под водой, разглядеть ее можно было, лишь когда отступали волны. Мачта долго еще возвышалась над лодкой, но вот и она сломалась пополам, как прутик.

– Рулевую рубку смыло, – заметил кто-то, и горький вздох пронесся по толпе.

Какое-то время никто не двигался и не говорил, разве что шепотом. Даже самые маленькие дети, широко открытыми глазами следившие за происходящим, притихли, уткнувшись в подолы материнских юбок.