Во-вторых, мы четко локализовали во времени творения Гомера на основе содержащихся в них «гуманитарных артефактов». Так же, как Блеген и Финли датировали эти поэмы, изучая в них материальные артефакты и общественные отношения. Однако же они – всемирно известные ученые, а мы так и помрем в неизвестности.

В-третьих, мы разгадали самую главную загадку, которая удивляла всех специалистов по античности. Знаменитый антропоморфизм греческой религии, редчайшее явление в мировой истории – откуда он? Мы показали, что он возник как реакция на «искусственно» созданную религию, в основу классификации богов в которой были положены родственные отношения.

В-четвертых, мы показали, что именно в Греции, родине Запада, уже тогда в политике ставка делалась на soft power, что современные культурные и информационные, идеологические войны, черный пиар, фальсификации истории, культуртрегерство – это не новаторство и не случайность, это древнейшая сущностная черта западного мышления.

В-пятых, мы опровергли расхожую истину, что «историю пишут победители». Наоборот, мы доказали на примере греков, что победителями становятся те, кто пишут историю. А ими могут быть и проигравшие. Поэтому историки, идеологи, поэты в тысячу раз важнее для государства, чем все его оружие, политическая и экономическая мощь.

В-шестых, мы поставили проблему современного мира постмодерна, в котором конфликтуют универсалии, каждая из которых включает другие как свое иное, показали два горизонта решения проблем (объединяющее явление Последнего Бога и технический универсализм при разделяющем разнообразии виртуальных миров и жизненных стилей. Наконец, предложили механизм самоидентификации человечества на основе интерактивной серьезной игры, заключающейся в противостоянии радикально Чужому и универсально античеловеческому, что одновременно является и позитивным проектом будущего, а именно: борьба со смертью за бессмертие.

А. Б. Довольно серьезный вклад в сокровищницу мировой мысли, если все собрать.

О. М. Но нам не дадут Нобелевскую премию и даже не сделают почетными докторами Оксфордского университета.

А. Б. И даже средней руки Ростокского университета, как Шлимана…

О. М. Вот-вот. А все потому, что любой клоун, если он родился в США, может спокойно публиковать в научных журналах какие-то статьи уровня российского студента-третьекурсника, становиться известным ученым, выпускать книги, жить на гонорары от них. У нас в России как минимум два десятка авторов, пишущих о международной политике и геополитике много интересней Хантингтона, но весь мир знает его, а не их. Или, например, всемирно известный политолог Фрэнсис Фукуяма. Этот человек даже не стеснялся признаваться в своих работах, что о Гегеле услышал из статей Кожева, да и то в каком-то там позднем возрасте, уже будучи профессором. У нас же о Гегеле знает выпускник любого вуза.

А. Б. Но их читатель даже и от Кожева не слышал про Гегеля и про самого Кожева не слышал. Вот и получается, что невежественные люди пишут для еще более невежественных людей, те их прославляют, покупают миллионы книг, делают их миллионерами, присваивают докторские степени, берут в советники к президентам, дают Нобелевские премии, и вся эта жизнь течет в святой уверенности, что они и есть центр мира, а все, кто за его окраинами, – дикие варвары, и у них по определению ничего дельного появиться не может. Поэтому нами даже и не интересуются.

О. М. Эту же уверенность транслируют и нашей так называемой элите, которая тоже убеждена, что все, что происходит, – происходит на Западе, а значит, оттуда надо все копировать. Таким образом, сюда зачастую транслируется еще и невежество, при том, что, конечно, и там есть умные люди.

А. Б. (улыбается) Как же быть, чтобы не получилось так, что наши открытия умрут, а какие-нибудь американцы через пятьдесят лет напишут то же самое, соберут все деньги и всю славу?

О. М. Если кто-то из наших меценатов из патриотизма найдет возможность перевести все это на английский и другие языки, заказать куче ученых рецензии, распространить их по журналам, издать книги и статьи на Западе, сделать презентации, запустить в научный оборот. Короче, надо, чтобы кто-то сделал раскрутку. Мы могли бы разгадать еще много загадок истории, потому что у нас свежие головы, и нам нравится это делать, но мы вынуждены работать журналистами, копирайтерами, сценаристами, пиарщиками, чтобы выживать. А в это время какой-то очередной богатей покупает себе пятый джип, десятый золотой унитаз, тратит на подарок какой-то проститутке больше, чем наши с тобой годовые зарплаты… А ведь урок древних греков как раз и состоит в том, что они дали софистам и поэтам возможность заниматься своим делом, и те выиграли войну, которую проиграли все военные, бизнесмены и политики… Философы и поэты – самое ценное, что есть у государства, то, благодаря чему государство останется в веках. Но они влачат жалкое существование, тогда как почет и уважение отдается тем, кого через одно поколение и не вспомнят.

А. Б. Есть еще одно препятствие для раскрутки. Мы не совсем академичны, мы все-таки делаем публицистическую книгу.

О. М. Ага, не так оформляли сноски! Это страшное преступление! И еще картинок не должно было быть. Еще надо вставлять в текст больше латинизмов, непонятных слов, писать сухо, скучно, бездарно и тошнотворно, так, чтобы клонило в сон, чтобы никто не смог прочитать, что, собственно, и происходит с девяноста процентами диссертаций, которые не читают даже оппоненты с рецензентами, ограничиваясь авторефератами. Мы нарушаем каноны наукообразности. Так что у нас вообще нет шансов. Но ведь мы получили интеллектуальное удовольствие, занимаясь этим? Можно сказать, что мы сделали этот небольшой труд играючи. Нам было классно, будет здорово и нашим читателям. А все остальное предоставим судьбе.

Античные авторы

Ликург (IX в. до н. э.)

Гомер (VIII в. до н. э.)

Гесиод (VIII–VII вв. до н. э.)

Солон (ок. 640 – ок. 559 г. до н. э.)

Писистрат (ок. 602–527 г. до н. э.)

Гераклит (544–483 гг. до н. э.)