«Пропускание» передовых частей наступавших использовалось и для отсечения пехоты от танков. Отдельные огневые точки немцев молчали до тех пор пока передовые танковые подразделения союзников не проезжали дальше, вглубь немецкой обороны. И только после этого открывался огонь по следующей за танками пехоте союзников [352] .
Вообще, открытие огня по вторым эшелонам атакующих, пропустив первый, довольно часто применялась немцами [353] .
Второй эшелон, как правило, менее готов к бою и не ожидает встретить существенного сопротивления после беспрепятственного прохождения первого.
На западном фронте довольно часто складывалась ситуация, когда по тем или иным причинам в качестве составной частью обороны немцев были долговременные укрепления, которые не уничтожались бомбардировками (иногда по техническим, иногда по организационным или погодным причинам). Это старые форты под Шербуром (Cherbourg) в Нормандии и Мецем (Metz) на французско-германской границе, каменоломни под Каном (Caen) в той же Нормандии или ДОТы линии Зигфрида (Westwall) [354] .
Немцы довольно систематически повторяли одну и ту же ошибку в их использовании. Эти укрытия не становились частью системы полевой обороны участка местности, элементом её усиления. Их гарнизон воевал, находясь внутри сооружения. За ложное ощущение безопасности приходилось дорого платить. Союзникам удавалось огнём артиллерийских орудий и миномётов, или даже танков, загонять немецкую пехоту из близлежащих траншей и одиночных окопов внутрь сооружений и запечатывать выходы из этих укрытий [355] .
Немцы запирали двери и задвигали бронешторки на амбразуры. После чего они были обречены. Пехота (зачастую действуя группами по пять — восемь человек) и танки союзников под прикрытием такого огня сближались с ними на близкую дистанцию и уничтожали их подрывами или расстрелами амбразур и входов в упор, заливанием горючего в вентиляционные и печные отверстия, забрасыванием туда дымовых гранат, засыпанием амбразур и дверей землёй навесным бульдозерным оборудованием [356] .
Эффективно использовалось для сближения с такими сооружениями ослепление амбразур дымами [357] .
Также — стрельба из пулемётов и огонь снайперов по амбразурам ДОТов [358] .
То, что выдерживало артиллерийские обстрелы и бомбардировки уничтожалось небольшими группами пехоты с танковой поддержкой.
Как сказал один американский офицер из 84-й дивизии: «ни один ДОТ не сделан таким образом, чтобы его нельзя было взять двадцадкой солдат, если каждый из них имеет свою задачу и понимает, как её выполнять» [359] .
Казалось бы, у немцев были оправдания. Занимать подобные сооружения приходилось, зачастую, в условиях, когда войск для полевого заполнения полос обороны просто не хватало. Гарнизоны бетонных укреплений состояли из солдат, не имевших специальной подготовки к ведению боя, опираясь на укрепления, не знавших плюсы и ограничения в их использовании, не понимавших тактику их уничтожения, да и которые просто были плохо подготовлены [360] .
Полностью согласиться с этими оправданиями нельзя. Свойство прочных укреплений притягивать солдат, желающих «спрятаться в домике» от окружающего боя и не высовываться, отказаться от маневрирования на поле боя, известно, как минимум, с первой мировой войны. Последствия, в виде неизбежного блокирования такого «домика» и его последующего уничтожения либо захвата в плен отсиживающихся в нём солдат, — также уже были известны. Мало того, немцы сами использовали ограничения по использованию ДОТов для нанесения противнику урона. ДОТ относительно легко отдавался наступающим американцам. Затем на него обрушивался огонь немецкой артиллерии и миномётов. Это загоняло американцев в ДОТ. Немцы запирали выход из ДОТа огнём, а ночью окружали и подрывали его [361] .
Как показал немецкий же опыт, при использовании ДОТов в качестве укрытий от бомбардировок и артобстрелов, как места размещение командных пунктов, резервов, то есть исключительно как элемента усиления полевой обороны такая оборона приобретала определённую дополнительную устойчивость. Собственно ведение боя должно было осуществляться вне ДОТов (Kampf aus der Tiefe) [362] .
Американские источники указывают, что даже если оставить за скобками отсутствие атак немецких резервов в день высадки в Нормандии, пассивная оборона железобетонных укреплений, вместо ведения боёв «в поле» имеющимися силами, была одной из основных тактических ошибок немцев в этот день. Да, в момент самой высадки такая оборона во многих местах относительно неплохо себя показала — союзникам были нанесены потери, приведшие к падению скоординированности и управляемости союзных подразделений. После того, как передовые подразделения союзников начали продвигаться вглубь от берега, проходя между оборонительными позициями немцев, немцы имели шансы остановить их или даже выдавить обратно на берег. Передовые подразделения союзников, зачастую, из-за потерь понесённых в ходе преодоления береговой обороны немцев практически не имели связи с авиацией и флотом, чтобы получить от них поддержку, имели лишь носимый боезапас, были сильно перемешаны, что сильно ухудшало их управляемость, и зачастую были просто малочисленны. Имеющиеся немецкие подразделения, вместо того, чтобы несколько отступить и навязать союзникам полевой бой на равных или даже пользуясь преимуществом в организованности, продолжали оборонять позиции на берегу. Это позволяло союзникам приводить в порядок продвинувшиеся вперёд подразделения, восстановить управление. А немецкие ДОТы и окружавшие их окопы, оставшиеся в тылу, потом постепенно зачищались последующими эшелонами атакующих или расстреливались огнём с кораблей [363] .