Через 10 лет, в 1914 г., японские мортиры сыграли решающую роль в падении хорошо укрепленной германской морской крепости Циндао.
А нашим адмиралам все уроки не впрок – ни с мортирами, ни с сухопутными укреплениями Севастополя, который в 1855 г. и в 1918–1920 гг. брали с суши 5 раз (!) и ни разу с моря. Тем не менее, к 22 июня 1941 г. Севастополь не был укреплен с суши, а самыми большими орудиями навесного огня в нем были 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20 и 155-мм французские гаубицы. Это 155/15-мм/клб гаубицы обр. 1917/38 г., созданные в 1917 г. фирмой Шнейдер и позже модернизированные поляками. Гаубицы стреляли снарядами весом 40 кг и 43,5 кг, максимальная дальность составляла 11,2 км. К 1 ноября 1939 г. в польской артиллерии имелась 341 такая гаубица. Часть из них была захвачена Красной Армией. И вот 13 гаубиц продолжили войну под Севастополем.
Советская реактивная артиллерия под Севастополем почти не применялась. Единственное исключение представлял 3-й гвардейский дивизион 8-го гвардейского полка РВГК, доставленный в Севастополь 31 декабря 1941 г. на транспорте «Чапаев». В составе дивизиона было 12 пусковых установок 82-мм снарядов М-8. Сразу по прибытии дивизион был направлен в район деревни Дергачи.
Попробую оценить артиллерийское вооружение СОРа к 15 ноября 1941 г. чисто формально. Как уже говорилось, всего имелось шестнадцать 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20 и семнадцать гаубиц калибра 152–155 мм, 36 – 122-мм гаубиц и 24 – 107-мм пушки.
Для сравнения, корпусный артиллерийский полк (3-го типа) перед войной имел по штату 24 гаубицы-пушки МЛ-20 и 24 – 122-мм и 107-мм пушки. По штату к 1941 г. в составе обычной стрелковой дивизии было положено иметь 12 – 152-мм гаубиц, а также 40 – 122-мм гаубиц.
Таким образом, вся артиллерия Севастополя (без стационарных береговых батарей) по своей мощи в полтора-два раза уступала мощи одной стрелковой дивизии, усиленной одним корпусным артиллерийским полком.
В ходе обороны Севастополя морем было доставлено некоторое количество 45-мм и 76-мм орудий, но орудия среднего калибра почему-то в Севастополь не поступали.
Особенно был слаб навесной огонь севастопольских орудий. Многочисленные мортиры и гаубицы немцев были упрятаны в лощинах и оврагах, а наши мощные береговые пушки были способны поразить любую цель на море на расстоянии в 30 и более километров, но ничего не могли сделать с мортирой на дистанции в 5–6 км.
Рельеф местности спас Ленинград, позволив морской (корабельной, железнодорожной и береговой) артиллерии расстреливать на дистанции до 40 км любую цель. А под Севастополем рельеф местности существенно уменьшал роль береговой и корабельной артиллерии.
Возникает вопрос, а что, у нас к 22 июня 1941 г. не было тяжелых гаубиц и мортир? Были и немало! Новых 203-мм гаубиц Б-4 было 849 штук, 280-мм мортир обр. 1914/15 г. было 25, а новых обр. 1939 г. – 47.
В первые недели войны нужды у Красной Армии в тяжелых гаубицах и мортирах не было, и их срочно отправили в тыл. До зимы 1941 г. было потеряно лишь 75 гаубиц Б-4, да и то не столько от огневого воздействия противника, сколько из-за халатности личного состава и отсутствия тягачей (их попросту бросали). Но за тот же период от промышленности было получено 105 гаубиц Б-4, и их общее числа в Красной Армии возросло до 879.
С 203-мм гаубичными снарядами ситуация была просто превосходная. К 22 июня 1941 г. имелось 395 тысяч таких снарядов. В 1941 г. было утрачено 66 тыс. снарядов, а получено от промышленности 166 тыс. снарядов.
Весной 1942 г. нужды в гаубицах и мортирах большой и особой мощности не было ни на одном фронте, кроме Севастополяи и Ленинграда.
В Закавказском военном округе к началу войны имелось 56 гаубиц Б-4 и 95 гаубиц находилось на Дальнем Востоке. Неужели хоть оттуда их нельзя было взять под Севастополь? Но, увы, не только 203-мм гаубицы, но и даже 152-мм гаубицы в Севастополь так и не были отправлены.
В конце концов, если армейское командование берегло свои орудия большой мощности для будущих боев, то почему нельзя было отправить под Севастополь старые системы, изготовленные до 1917 г. Благо, в позиционной войне все сойдет. В частности, на складах к началу войны имелось: 92 – 152-мм гаубицы Виккерса, 50 – 203-мм английских гаубиц марки VI, 25 – 280-мм мортир обр. 1914/15 г. фирмы Шнейдер и т. д.
О том, как из Севастополя вывозились боеприпасы, я уже писал и думаю, к этому не стоит возвращаться.
А теперь попробую сравнить нашу артиллерию с германской. В ноябре 1941 г. Манштейн попытался взять Севастополь с наскока, но вскоре убедился, что только с артиллерией большой и особой мощности можно взять город.
Весной 1942 г. немцы доставили под Севастополь два минометных полка – 1-й тяжелый минометный и 70-й минометный, а также 1-й и 4-й минометные дивизионы. На вооружении 70-го минометного полка были шестиствольные установки 15-см Np.W.41. Полк имел трехдивизионный состав, в каждом дивизионе по 3 батареи, в каждой батарее по 6 пусковых установок. Таким образом, полк одновременно мог выпустить 324 38-кг осколочно-фугасные мины.
Тут стоит заметить, что наши военные историки, не говоря уж о литературной братии, всячески пытаются принизить боевые возможности германских 15-см шестиствольных минометов – «Иванов», как их называли наши солдаты, перед 132-мм реактивными снарядами М-13 («Катюша»). На самом деле это было очень эффективное орудие, а кучность германских снарядов была намного лучше, чем у М-8 и М-13. Другой вопрос, что немцы не могли позволить себе роскошь сосредотачивать десятки, а то и сотни пусковых установок 15-см Np.W.41 на 1 километр фронта, как это делало советское командование в 1943–1945 гг.
Любопытно, что в 1950–1953 гг. 15 cm Nb.W 41 применялся корейскими и китайскими войскам в ходе Корейской войны, и по оценке советских специалистов [278] шестиствольные минометы хорошо показали себя, в то время как 132-мм реактивные снаряды М-13 и их пусковые установки БМ-13Н действовали неудовлетворительно.
У немцев в Крыму 1-й тяжелый минометный полк был оснащен пусковыми установками рамочного типа, стрелявшими 28-см фугасными снарядами весом 82 кг и 32-см зажигательными снарядами весом 127 кг. При попадании 28-см фугасного снаряда в каменный дом, последний полностью разрушался.
При стрельбе 32-см миной по лугам с сухой травой, лесу и т. д. единичное попадание вызывало горение на площади до 200 кв. м с пламенем до 2–3 м по высоте, прямые попадания мин валили 30-40-см деревья и могли их поджечь. Для одновременно поджигания площади в один гектар было необходимо попадание 50 мин.
При одиночном попадании 32-см зажигательной мины в дом она пробивала стену и крышу дома и воспламеняла домашнюю утварь или другие горючие материалы (сено, доски, дрова и др.). Горящая нефть (50 л) разбрызгивалась по фронту 20–25 м, в глубину на 10–15 м и по высоте на 2–3 м, оказывала соответствующее моральное действие и обжигала незащищенные части тела, матерчатая одежда пропитывалась горящими каплями нефти и воспламенялась.
Тяжелых пушечных батарей у Манштейна было немного. Наиболее мощными пушками были трофейные французские 19,4-см K.485(f) весом 29,6 т, вес снаряда 78 кг, дальность стрельбы 20,8 км. Пушки же германского производства имели калибр 15 см и 10,5 см.