А 17 июля, отремонтированные, вооруженные крупповской артиллерией и укомплектованные военными экипажами, они уже стояли на кронштадтском рейде в полной готовности для крейсерской службы. 26 июня был приобретен пароход «Нижний Новгород».
Между тем мирный исход Берлинского конгресса устранил угрозу войны, и 1 августа разоруженные крейсера были исключены из списков военного флота и переведены в ведение комитета. Крейсера были отправлены на Черное море и приняли участие в перевозке русских войск из Сан-Стефано в Одессу (до 13 тысяч человек, 3600 лошадей и около 5 тысяч тонн другого груза).
1 июня 1878 г. представители великих европейских держав подписали в Берлине трактат, состоявший из 64-х статей, который фактически лишал Россию плодов ее победы над турками.
Вернувшись в Петербург, Горчаков грустно сказал при встрече с императором: «Берлинский конгресс есть самая черная страница в моей служебной карьере». Александр ответил: «И в моей тоже».
Стратегический просчет Горчакова, и самого Александра II был в том, что они оценивали внешнеполитическую обстановку и силы по речам политиков (Дизраэли заявил, Андраши заметил), не обращая внимания на реальное соотношение сил в Европе и на последствия тех или иных угроз Англии или Австро-Венгрии.
Англия была бессильна вести войну с Россией без помощи сильных европейских армий. Из-за географического расположения России с учетом развитой сети железных дорог британский флот даже не мог осуществить эффективную морскую блокаду России.
Такую точку зрения разделяют и многие британские историки. Тот же Хибберт писал: «…войны Дизраэли не хотел, а военную риторику использовал в качестве фактора политического давления на противников как внутри страны, так и за ее пределами. Словом, он предпочитал угрожать войной, а не вести ее, и очень надеялся, что это будет вполне достаточно для реализации своих внешнеполитических целей». [113]
Что же касается Австро-Венгрии, то ее армия в войне один на один заведомо бы проиграла, и «лоскутная» империя могла бы развалиться, как это и случилось в 1918 г.
Наконец, рассмотрим теоретически самый худший для России вариант развития событий. Германская империя поддерживает Австрию, и их соединенные армии наносят тяжелое поражение русской армии. Ну и что? И Аустерлиц, и Фридланд были булавочными уколами для огромной Российской империи. Ну, заключила бы Россия невыгодный, но не позорный мир. Берлинский мир был позорным, поскольку Россия капитулировала без военного поражения. Что могла потерять Россия в случае неудачной войны в 1878 г.? Максимум, это Привисленскую губернию, населенную поляками. И пусть бы немцы одни разбирались с ними. А вот зато вся Европа оказалась бы под германским сапогом. Далее последовало бы строительство на верфях объединенной Европы огромного флота, превышавшего по тоннажу британский, затем — серьезный разговор с владычицей морей о ее заморских колониях. Учитывая природную жадность британцев, можно с уверенностью сказать, что они вцепились бы в колонии зубами. Ну а это привело бы к войне, и германизированная Европа, имея мощный флот, легко бы форсировала Ла-Манш.
Рискнет ли кто утверждать, что это фантазии автора? Ведь Германская империя и так шла по этому пути с 1870 по 1914 год, и без разгрома России в 1878 г.
Все ведущие британские политики именно так и оценивали перспективы развития европейских отношений в случае поражения России в войне с Германией. Об этом красноречиво свидетельствует опубликованная позже их неофициальная переписка. Разница в позициях британских политиков была лишь в том, насколько далеко идти в блефе, угрожая России войной. Так было в 1878 г., так будет в 1885 и 1904–1905 гг.
Британские власти одновременно осуществляли двойной блеф. С одной стороны, пугая Россию войной, а с другой — пугая собственное население, а заодно и всю Европу страстью русских царей к мировому господству.
После окончания кризиса 1878 г. и Россия, и Англия продолжали подготовку к крейсерской войне.
«Балканский кризис 1876–1879 гг. поставил военных и политических руководителей Англии перед задачей сооружения разветвленной сети военно-морских баз и угольных станций, которые могли бы обеспечить действия британского броненосного флота. В сентябре 1879 г. для изучения этой проблемы была создана специальная комиссия во главе с лордом Карнарвоном». [114]
В августе 1879 г. первым морским лордом стал Астли Купер Кей. Он пришел в Адмиралтейство с обширной программой строительства броненосцев и крейсеров. Следует заметить, что программа строительства английского флота была направлена не только против России, но и против Франции и Германии. Британская империя представляла угрозу для всей Европы, но, увы, большинство континентальных политиков не желали этого видеть.
В России с 1880 г. началось проектирование броненосных фрегатов нового типа. Они должны были иметь более мощные паровые машины и соответственно большую скорость, но для обеспечения большей автономности по-прежнему должны были нести полное фрегатское парусное вооружение.
В феврале 1881 г. [115] были заложены два таких фрегата, которые 28 марта 1881 г. получили названия «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской». Их стандартное водоизмещение составляло соответственно 5750 т и 6200 т. Оба крейсера имели 152-мм броневой пояс и 12,7-мм палубную броню.
«Владимир Мономах» вступил в строй в июле 1883 г., а «Дмитрий Донской» — летом 1885 г., поэтому артиллерийское вооружение их оказалось разное. Так, «Мономах» был вооружен четырьмя 203-мм пушками обр. 1877 г., двенадцатью 152-мм/28 пушками и четырьмя 4-фунтовыми пушками обр. 1877 г. А «Донской» успел получить более новые орудия: четыре 203-мм/30 пушки, а также четырнадцать 152-мм/28 пушек. Кроме того, фрегаты для отражения атак минных катеров имели 10–12 37-мм пятиствольных пушек Гочкиса. На «Мономахе» было три 381-мм торпедных аппарата, а на «Донском» — пять таких же торпедных аппаратов. Кроме того, на борту фрегатов помещались минные катера типа «Птичка», оснащенные 254-мм выстреливаемыми пороховым зарядом и не имевшими собственного двигателя минами, а также шестовыми минами.
Скорость хода новых фрегатов составляла 16–17 узлов. «Мономах» имел по два винта, «Донской» — один. Из-за их большого сопротивления при невращающихся винтах скорость под всеми парусами не превышала 3 узлов, при этом управление судном становилось «почти невозможным». Было два способа увеличить скорость хода под парусами. Во-первых, с помощью специальной муфты разъединить вал с винтом, чтобы дать ему свободно вращаться под напором воды. Так достигалась скорость 4–5 узлов. Либо под малыми парами давать винтам слабое вращение, соответствующее скорости судна под парусами. В последнем случае происходил расход угля, но скорость возрастала до 5–7 узлов.