Выбранный владыкой протодьякон Феофил был серой бесхарактерной личностью. Его мало беспокоила судьба Господина Великого Новгорода, а интересовало лишь собственное благополучие. Он равно не хотел ни полного подчинения Новгорода Ивану III, ни победы литовской стороны. Феофил опасался, что в последнем случае его влияние резко упадет, в чем он действительно был прав. А свирепый Иван между тем был тише воды, ниже травы и посылал в Новгород доброжелательные грамоты, которые служили сильным оружием для промосковской партии.
Стороны сошлись на вече. Победила литовская партия, и вече приняло «договорную грамоту» с великим князем литовским Казимиром. Согласно договору король обязался держать в Новгороде своего наместника из числа православных панов. Наместник, дворецкий и тиуны, проживая на Городище, не должны были иметь при себе более пятидесяти человек. Если пойдет великий князь московский или сын его, или брат на Новгород войной, король вместе с Радой литовской должен был идти на подмогу новгородцам. Если же король, не помирив Новгорода с московским князем, поедет в Польскую или Немецкую землю и без него пойдет Москва на Новгород, то Рада литовская должна идти оборонять Новгород. Король обязался не притеснять православную веру, и где захотят новгородцы, там и поставят себе владыку, а король не будет строить католических церквей ни в Новгороде, ни в пригородах, ни по всей земле Новгородской.
В случае реализации этого договора в жизни новгородцев ничего бы не изменилось на много десятилетий. Другой вопрос, обошла бы вольный Новгород мутная волна католической экспансии и полонизации в конце XVI — начале XVII века?
Планы литовской партии перечеркнуло незначительное событие, вроде бы не имевшее отношения к Новгороду. В Киеве умер князь Семен Александрович. Узнав о смерти брата, князь Михаил 15 марта 1471 г. бросает Новгород и вместе с дружиной отправляется в Литву. До Михаила дошли сведения, что Казимир решил отнять Киев у династии Олельковичей и посадить там своего наместника. Уходя из Новгорода, дружина Михайлова кое-чего пограбила в новгородских волостях. Дело вроде бы житейское — в те времена без этого никто не обходился. Но промосковские элементы подняли по сему поводу в Новгороде страшный шум.
Обратим внимание на дату отъезда Михаила — 15 марта. Сколько времени требуется гонцу, чтобы добраться до Москвы в весеннюю распутицу? Не менее полутора месяцев. И вот в мае 1471 г. великий князь Иван III созывает на думу братьев своих, митрополита, архиереев, бояр и воевод и объявляет, что необходимо выступить в поход на новгородцев за их «отступление». Встал вопрос, наступать ли немедленно или подождать до зимы. Новгородская земля изобилует озерами, реками, непроходимыми болотами, и поэтому прежние великие князья летом старались в походы на Новгород не ходить, а кто ходил, тот терял много людей. Решили все-таки выступать немедленно, и Иван III занялся распоряжениями перед своим отъездом. Москву он оставил на своего сына Ивана Молодого, при нем приказал быть своему брату Андрею Васильевичу Старшему вместе с татарским служилым царевичем Муртозой. С собой в поход великий князь взял братьев Юрия, Андрея Меньшого и Бориса, князя Михаила Андреевича Верейского с сыном и другого татарского служилого царевича Даньяра.
Немедленно из Москвы в Тверь и Вятку полетели гонцы с приказом идти на Новгород. И Тверское княжество, и Вятский край обладали значительными вооруженными силами, и. поддержи они Великий Новгород, Ивану мало бы не показалось. Но, увы, скупость и трусость тверского князя Михаила Борисовича и жадность вятчан (хлыновцев) решили дело. Они всеми силами поддержали Москву. Прошло совсем немного времени, и великий князь московский по заслугам отблагодарил союзников. В сентябре 1485 г. Иван 111 осадил Тверь. 15 сентября город капитулировал, а Иван III подарил Тверское княжество своему старшему сыну Ивану Молодому.
Через 4 года Иван III разделается с Вяткой. Московское войско вместе с отрядом казанского хана Махмет-Алина 16 августа 1489 г. осадит Хлынов (Вятку). Город будет вынужден сдаться. С Хлыновом Иван III поступит так же, как и с Великим Новгородом — за массовыми казнями последует тотальное выселение горожан в Боровск, Алексин, Кременец, Дмитров и др. В свою •очередь, часть населения этих городов ни за что ни про что будет отправлено на Вятку, в места для них «не столь отдаленные».
Но все это будет потом, а сейчас хлыновцы послали войско на Новгород. Московская рать шла на республику через Тверское княжество, и Михаил Борисович обязался обеспечить его продовольствием и всем необходимым. По пути к Ивану III присоединилось и тверское войско под началом князя Михаила Федоровича Микулинского.
По настоянию Ивана III против Новгорода выступил и его «молодший брат» Псков. (С Псковом покончит уже сын Ивана — Василий III.)
Наступление войск Ивана сопровождалось беспрецедентным психологическим давлением на новгородцев со стороны промос-ковской «пятой колонны». Соловецкий отшельник Зосима ходил по Новгороду и заявлял, что на пиру у Борецких он видел знатнейших бояр без голов. (Впоследствии Иван III их казнит.) Кто-то рассказывал, что на гробах двух новгородских архиепископов, почивающих в мартириевской паперти у святой Софии, увидели кровь; у хутынского Спаса зазвонили сами собой колокола; в женском монастыре Евфимий в церкви на иконе Богородицы из очей покатились слезы, как струя; заметили слезы и на иконе св. Николая Чудотворца в Никитинской улице, а на Федоровой улице полилась вода с ветвей и с вершины топольцев (ветл), и это были как будто слезы.
По Новгороду распускались слухи, что Марфа Борецкая выходит замуж за литовского князя, и даже назывались мифические кандидаты. Предположим, что был хотя бы разговор, хотя бы строчка в письме от Марфы. Немедленно или потом Москва поставила бы ей это в вину и раззвонила бы во все колокола.
Московские дьяки и летописцы изворачивались, как могли. Вот один из перлов: «Неверные изначала не знают Бога; а эти новгородцы столько лет были в христианстве и под конец начали отступать к латинству; великий князь пошел на них не как на христиан, но как на иноязычников и на отступников от православия; отступили они не только от своего государя, и от самого господа Бога; как прежде прадед его, великий князь Димитрий, вооружился на безбожного Мамая, так и благоверный великий князь Иоанн пошел на этих отступников» [290] .
Итак, новгородцы, желающие жить по обычаям своих отцов и дедов, защищающие свое имущество и жизни, сравниваются с ханом Мамаем, идущим грабить Русь. Так кто больше похож на Мамая — Марфа Борецкая или Иван III? Ну, ладно, простим эту формулировку московскому дьяку. Но даже СМ. Соловьев предваряет вышеприведенную цитату из московской летописи своим умозаключением: «И прежде в летописях отражается нерасположение северо-восточного народонаселения к Новгороду; но теперь, при описании похода 1471 года, замечаем сильное ожесточение» [291] .
29 июня Иван III с ратью зашел в Торжок. А 14 июля на реке Шелони состоялось сражение москвичей с новгородцами. Официальный летописец утверждает, что-де москвичей было 4 тысячи, а новгородцев 40 тысяч. Это, видимо, ложь, то есть, может, речь шла только о москвичах, и не были учтены татары, тверичи и т.д. Между тем именно удар татарских войск в тыл новгородцам решил исход битвы. Замечу, что важную роль тут сыграл и низкий моральный дух новгородского войска, разложенного московской пропагандой. Так, «владычный полк» [292] вообще не принял участия в битве, и воины его спокойно смотрели, как татары убивают их земляков.