Уже через пятьдесят метров я услышал разговор. Разговаривали по-чеченски, и понять я ничего не мог. Но незнакомый язык не мешает видеть, и я увидел странное сооружение…
Четыре колеса от детского велосипеда, четыре передние вилки от того же велосипеда, закрепляющие колеса. И все это связано между собой четырьмя недлинными жердями. Причем связано так, что нет углов жесткости. Рама вихляется, как хочет, и при этом не ломается, что повышает проходимость странного транспортного средства. Одно колесо переезжает через камень, рама только изгибается в плоскости. Просто, как все гениальное. Такая телега вполне может везти груз даже по наклонной поверхности. А сама рама покрыта обыкновенным брезентовым полотном, на котором непонятный груз в связанных и к раме прикрученных мешках и еще что-то довольно длинное, тоже в брезент замотанное и привязанное к раме. Я не сразу сообразил, что это такое. Только потом по размерам и по общим очертаниям под брезентом не догадался, а только предположил, что везут гранатометы «РПГ-7». Несколько штук. А в мешках, должно быть, гранаты к гранатометам. «РПГ-7» – оружие мощное и разнесет бруствер без проблем, поэтому просто так пересидеть в кустах, дожидаясь, когда освободится путь, я не мог. В любом случае, если даже это не гранатометы, я видел перед собой двух бандитов, которые с каким-то грузом догоняли своих ушедших вперед товарищей. Решение пришло быстро, быстрее, чем я мог осмыслить последствия. Я поднял автомат и дал две короткие очереди. Бандиты упали сразу. Но тут же чуть со стороны раздались другие очереди. Теперь уже стреляли в меня. И я не видел, кто стрелял. Но и меня, наверное, тоже не слишком хорошо видели, только предполагали по звуку выстрелов, где я укрылся. А звук в тесном ущелье вещь ненадежная. И потому пули ушли в сторону. Я же оказался в более выгодном положении, поскольку видел перед собой все кусты на дне ущелья впереди, и укрыться так, чтобы я не видел их, бандиты могли только в одном месте. Я и дал туда очередь. И никак не ожидал услышать такой мощный взрыв. Куда я мог попасть, догадаться было трудно, но взрыв сопровождался не только звуком, но и пламя взлетело над кустами, из которых, естественно, никто не стрелял.
Подсказка не пришла, а упала с неба…
Подсказка в форме колеса от детского велосипеда, подброшенного взрывом. Колесо упало аккуратно, подпрыгнуло, попыталось покатиться, но упало… И еще что-то падало, в том числе и на меня – настолько сильным был взрыв. Я понял, что взорвалась еще одна телега, точно такая же, как первая. И перевозили в мешках, скорее всего, гранаты к «РПГ-7», причем гранаты уже подготовленные к боевому использованию, то есть со взрывателями. Не думая долго, я повернулся к первой тележке и дал очередь по ней. Новый взрыв заставил меня самого чуть ли не в землю вжаться, так сильно полетели осколки окружающих телегу камней…
Значит, я оставил бандитов без мощных гранатометов. И догадаться было нетрудно, что гранатометы вместе с гранатометчиками задержались, потому что были отправлены раньше в сторону перевала. Именно с таким мощным оружием Геримхан рассчитывал совершить прорыв через ряды нашей роты. Тем не менее я понимал, что это все равно было бы трудно сделать, потому что мы там, на перевале, основательно окопались, и окоп в полный профиль – это не каменный, сложенный наспех бруствер, он вполне способен защитить даже от «РПГ-7».
Не много времени прошло, и новый взрыв раздался, причем мне показалось, что небо в нижней части ущелья слегка посветлело, но посветлело не просветом в облаках, а каким-то красным отблеском. Что там еще взорвалось, я не знал, а гадать не желал. Взрыв мог нанести урон одинаково как боевикам, так и нашим солдатам, это, конечно же, меня беспокоило, но вовсе не отменяло моей задачи. Ее все равно следовало выполнять.
Мне при этом трудно было предположить, насколько облегчил я себе или усложнил дальнейшее продвижение по маршруту этим удачным для остальных бойцов взвода Воронцова действием. Но уже то, что я оставил боевиков без тяжелых гранатометов в случае попытки прорваться через перевал, тоже радовало. А я любоваться плодами своего труда долго не стал, потому что маршрут мне следовало преодолеть как можно быстрее и как можно быстрее привести сюда помощь. И потому я снова двинулся вперед по тем же кустам до самого поворота ущелья. Дальше за поворотом ущелье стало заметно подниматься, хотя и слегка сузилось, и центральная часть его должна была хорошо просматриваться сверху. Я не знал, кто там может впереди оказаться. Старший лейтенант Воронцов предупреждал, что бандиты наверняка выставили ближе к перевалу дальнюю разведку. Было бы не слишком приятно нарваться на засаду этой разведки. И потому я не рисковал, пока день, наполненный грозами, не стал к вечеру клониться, и шел по кустам, где меня заметить труднее. Так, вскоре я миновал два расположенных неподалеку друг от друга затушенных кострища. Именно затушенных, затоптанных чьими-то ногами, но еще сохранивших тепло и отдельные непрогоревшие угли. Здесь, как я понял, и была основная база боевиков. Отсюда они двинулись к месту падения нашего тяжелого вертолета. Наверное, где-то неподалеку были и другие кострища, поскольку вся банда у этих двух просто поместиться не могла бы, но искать их у меня необходимости не было.
Пока позволяло светлое время суток, я постарался найти это место на карте, чтобы лучше ориентироваться во времени, а не в направлении. Пилотская карта заметно отличается от армейских, но и с армейскими картами работают в основном офицеры, а солдатам заглядывать в них приходится лишь время от времени. Хотя работе с картами нас, конечно же, обучали, и я, помнится, даже зачет в «учебке» сдавал. Пилотская карта изобиловала какими-то цифровыми знаками, отметками, стрелками, многочисленными пунктирными линиями, непонятными для непосвященного, и сразу определиться по ней было трудно. Но все же профиль ущелья просматривался явственно, и я отыскал место, где нахожусь. И с печалью отметил, что успел преодолеть только одну шестую часть пути. А последующий путь предстоял не самый простой – чем дальше, тем уклон должен становиться более значительным, следовательно, мне предстояло постоянно в гору взбираться. Но я готов был к этому и не отчаивался. Надо переходить в режим марш-броска и увеличить скорость передвижения. Усталости я пока не чувствовал, только камень, залетевший за шиворот, сильно мешал. Я все же остановился, снял «разгрузку», снял бронежилет и куртку и вытряхнул камень. И сам удивился, насколько свежим и легким себя после этого почувствовал. И прибавил скорость. Но для этого мне пришлось выйти на середину узкого ущелья. Риск, как мне показалось, был минимальным, потому что дальняя разведка не должна была находиться неподалеку от базового лагеря. Дальняя разведка должна в бинокль разглядывать перевал и наши посты на перевале, изучать проходы и подходы, тщательно следить за всем, особенно за походами солдат за водой к источнику, потому что солдаты хорошо изучили проходы в минных полях, хотя эти проходы никакими вехами не обозначены. Боевики проходы должны изучать, если желают здесь прорываться. И потому им некогда следить за тем, что там внизу происходит. Расстояние, скорее всего, не позволяет услышать звуки взрывов, и тем более звуки стрельбы. И дальняя разведка, если не поддерживала с эмиром постоянной связи, то была не в курсе событий внизу. Но даже если бандиты в курсе событий, они пока не поспешат на помощь к своим, потому что слишком велик численный перевес у боевиков и нет у них причин беспокоиться.