Но вот несколько месяцев спустя многие паны решили вернуться назад, к своему «крулю». Началась отчаянная война между польскими подданными и русскими подданными панами. И тем, и другим было плевать и на «круля», и на царя. Драка шла за земли, замки и хлопов. В довершении всего в Белоруссию хлынули многие тысячи казаков Хмельницкого, тоже, кстати, бывшего подданного Речи Посполитой. В этом междусобойчике было убито во много раз больше людей, чем в сражениях между регулярными русскими войсками и королевской армией.
Мне до сих пор не удалось встретить ни одного случая, чтобы польские короли в XVII–XVIII веках казнили хоть одного знатного пана за участие в войне на стороне иностранного государства. Знатных панов начали казнить лишь с конца XVIII века в ходе восстаний против «русских поработителей».
Формально в Речи Посполитой имелись суды, которые должны были судить шляхту. Но подавляющее большинство панов «плевали на них с высокой колокольни», даже наш «эмигрант» Андрей Курбский быстро сориентировался и стал игнорировать судебные решения. Мало того, публичное издевательство над польской фемидой в XVII–XVIII веках стало модным. Так, некий пан Самуил Лящ (Лащ) за убийство шляхтичей, изнасилование их жен и дочерей, захваты имений был приговорен польскими судами 236 раз к баниции (изгнание из страны) и 37 раз к инфамии (лишении чести). Приговоры тогда писали на пергаменте. Не лишенный юмора пан Лящ собрал приговоры и велел сшить из них себе кафтан. В оном кафтане Лящ появился в Кракове на балу у короля и даже сетовал дамам, что-де кафтан у него коротковат.
Итак, шляхта могла сама решать, на чьей стороне ей воевать в случае конфликта между Польшей и иностранным государством. Ну а если король и сейм заключали мир с соседней державой? Ну, тогда пан мог вести свою частную войну. О частных войнах панов с Россией в XVI — начале XVII века мы уже говорили. Ну, а внутри страны вести частные войны сам Бог велел! И вот столетия паны жили «по понятиям».
Обратим внимание: поводом же ко всем казацким войнам XVI–XVIII веков в Малороссии становился очередной панский беспредел.
Жила-была в городе Остроге семья мещанина Наливайко. У него было два сына, старший Дамиан (Демьян) состоял придворным попом у князя Константина Острожского. А младший Северин служил пушкарем в частной армии у того же Константина Острожского и отличился в войне Острожского против казаков Косинского. Все бы было хорошо. Отличил бы его пару раз Острожский, и стал бы Северин польским шляхтичем, и воевало бы его потомство 400 лет с Россией, а сейчас служило бы в войсках НАТО. Но судьба-индейка распорядилась иначе. У старика Наливайко был небольшой участок земли в Гусятине. Он приглянулся богатому шляхтичу Калиновскому. Пан не долго думая захватил надел, а старика велел избить палками так, что тот на следующий день отдал Богу душу.
Узнав о гибели отца, Дамиан нашел утешение в монашестве, а Северин взялся за саблю. Казачья война под началом Северина Наливайко велась с 1 июля 1594 г. по 24 мая 1596 г. Замечу, что Наливайко, равно как и другие казацкие вожди, вел себя с панами по-пански — сажал на кол, убивал их детей, насиловал панн и паненок. Как говорится, «с волками жить — по-волчьи выть».
Польский шляхтич чигиринский подстароста Даниэль Чаплинский в 1645 г. напал на хутор Субботово, принадлежавший его соседу чигиринскому сотнику Богдану Хмельницкому. Чаплинский захватил гумно, где находилось четыреста копен хлеба, и вывез его. Но хуже всего было то, что подстароста умыкнул любовницу сотника. Богдан недавно овдовел и вроде не прочь был жениться еще раз. Скорей всего причиной налета и был спор из-за бабы, а не из-за копен хлеба. К тому же Чаплинский велел высечь плетьми десятилетнего сына Богдана, после чего мальчик расхворался и вскоре умер.
Польские историки изображают Богдана свирепым монстром. Увы, он рассвирепел потом. А поначалу Хмельницкий оказался до смешного законопослушным человеком, занудой и сутягой. И пошел по судам всех инстанций. Надо ли говорить, что с подстаросты Чаплинского все пустые хлопоты Богдана — «как с гуся вода».
Наконец пришлось обратиться в последнюю инстанцию. Богдан Хмельницкий с десятью казаками в январе 1646 г. прибыл в Варшаву и лично бил челом королю Владиславу на обидчиков своих.
По сведениям московского лазутчика Кунакова, бывшего в то время в Варшаве, старик Владислав посетовал Хмельницкому на свое бессилие перед беспределом панов. Король одарил казаков сукнами, а Хмельницкому, кроме того, подарил саблю со словами: «Вот тебе королевский знак: есть у вас при боках сабли, так обидчикам и разорителям не поддавайтесь и кривды свои мстите саблями; как время придет, будьте на поганцев и на моих непослушников во всей моей воле».
А через два месяца королевская сабля вылетела из ножен на майдане в Сечи, и в ответ взметнулись сотни сабель запорожцев.
Секс был не последним аргументом в совращении русского дворянства. Ведь в сексуальном отношении нравы православных русских в XIV–XVI веках, как в Московском государстве, так и в ВКЛ, были более чем суровы. Хотите, называйте это целомудрием, хотите — ханжеством или сексофобией, суть от этого не меняется.
Дабы избежать поношений со стороны квасных патриотов, я приведу обширные цитаты из официального источника — журнала «Родина», учредителями которого являются Правительство РФ и Администрация Президента РФ.
«Любые формы интимных контактов воспринимались как блуд. Не был исключением и секс между супругами. Любое начало интимной жизни рассматривалось как растление души и тела, понижение нравственного состояния человека. Приведем типичные примеры начала исповедного чина. „Как чадо и братие, впервые растил девство свое и чистоту телесную осквернил, с законною женою или с чужою“. „Как в первых растлил девство свое: блудом ли или с законною женою, ибо блуд бывает всякий“ (Вопрос мужам и отрокам / „А се грехи злые смертные…“. Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России. Документы и исследования. М., 1999. С. 62, 63)…
Священнослужители допускали секс в браке как единственно возможное средство продолжения рода — любое проявление чувственности, не имеющее своей целью воспроизведение потомства, строго осуждалось. Количество сексуальных контактов стремились ограничить. По подсчетам Пушкаревой, если бы русский человек соблюдал все церковные предписания, то он не мог бы заниматься сексом более пяти раз в месяц. Причем иметь больше одного интимного контакта за ночь также признавалось достаточно серьезным грехом» [87] .
У православных в XIV–XVI веках жены не имели права участвовать в пирах и званых обедах.
Ну а у поляков женщины еще в XIV веке пользовались большой свободой. Так, польский историк XIX века Кароль Шайноха писал, что «жена была любовницей, другом, благодарным и милым другом, драгоценностью, главой короны», пишет Лозиньский. В XVI–XVIII вв. существовало много эротизма в литературе, порнография распространялась в частных рукописях. Спали обнаженными, лишь позже стали надевать ночные рубашки. Были известны многочисленные возбуждающие средства, злоупотребление которыми приводило к плачевным результатам. Например, гетман Консипольский «умер через несколько недель после женитьбы от стимулятора, который он употреблял ради молодой жены».