Однако, будучи увлеченной строительством дворца в Петербурге, Матильда не забывали и о благоустройстве дворца в Стрельне. С моря усадьба была ограждена защитной дамбой с пристанью, где швартовался катер, который однажды принес много волнений. Матильда писала: «…одно событие так глубоко врезалось в мою память, что и до сих пор я помню его во всех подробностях, столько я пережила тогда ужаса и отчаяния. Стоял чудный летний день, тишина полная кругом, ни малейшего ветра, море как зеркало. Мой сын со своим воспитателем Шердленом решили воспользоваться исключительно прекрасной погодой, чтобы покататься по морю на нашей плоскодонной лодке, к которой снаружи прикреплялся позади небольшой мотор. Мой электротехник, который ведал мотором и хранил его у себя на электрической станции, установил его на лодке, и все они втроем отправились на прогулку, которая обещала быть чудесной. Мотор зашумел, и лодка медленно поплыла по морю. Проводив их, я пошла домой. Меня ждала массажистка.
Только что начался массаж, и я лежала на кушетке в спальне, как вдруг все потемнело, поднялся сильнейший ветер, налетел жуткий шквал: деревья под напором ветра гнулись, в воздухе летали сорванные ветром с деревьев листья, ломались сучья. Вова был на лодке в море! Я не знала, что с ним будет. Эти молниеносные шквалы так опасны на Балтийском море, столько несчастных случаев сообщалось в газетах каждое лето. Я бросила массаж и побежала на берег, на мою дамбу, откуда можно было видеть, что делается в море.
Ветер вдруг стих, наступила жуткая тишина, солнце вновь засияло, море как зеркало, гладко, но в какую сторону я ни глядела, я ничего не могла заметить. Меня охватил ужас, они, наверное, погибли, иначе лодку было бы видно, они вышли в море не так давно. Стали телефонировать в Стрельнинский порт, где была спасательная станция и оттуда во время бурь наблюдали за морем, чтобы оказать помощь, но оттуда ответили, что они не видели никакой лодки в море. Я была одна дома, в полном отчаянии, не зная, что же мне предпринять, где узнать, что с ними случилось, к кому обратиться за помощью. Я бросилась на колени и, вся в слезах, стала молиться, чтобы Господь сохранил моего сына….
В таком ужасном, беспомощном состоянии я оставалась довольно долго. Когда мое отчаяние дошло до пределов, вдруг раздался телефонный звонок. Это звонил воспитатель моего сына Шердлен, чтобы сообщить, что они все живы и здоровы и он сейчас находится с Вовой на Михайловской даче и только ждут, чтобы им подали экипаж для возвращения домой. Резкий переход от полного отчаяния к безграничной радости был так силен, что я только могла плакать, и плакать от радости, и благодарить Бога, что он услышал мою молитву. Они благополучно катались по морю, когда налетел шквал. Они были сравнительно далеко от берега и решили скорее вернуться обратно домой, но, на их горе, мотор испортился, и пока его чинили, их стало относить ветром все дальше и дальше от берега. Тогда они взялись за весла, стараясь грести к берегу, но силою ветра их относило в другую сторону. В этот момент они увидели огромный пароход и направились к нему. Это оказался не простой пароход, как они думали, а по морской терминологии «брандвахта», то есть военный корабль, закрепленный на якорях для охраны Царского Дворца с моря. К этому времени мотор был исправлен, море утихло, и они отправились к берегу напротив Михайловской дачи, где Вова со своим воспитателем вылезли и пешком добрались до дворца, а лодка пошла домой…
Из дворца они и звонили мне. Все это быстро рассказывается, но на самом деле в общем прошло около двух часов моих ужасных страданий».
Занималась Матильда в Стрельне не только прогулками на своем катере по заливу, но и конным спортом и ездой на вошедшем в моду велосипеде – ездила из Стрельны по Волхонке даже до Павловска. «Раз мы целой компанией на велосипедах отправились из Стрельны к нему [Константину Варламову, артисту Александрийского театра] в Павловск обедать. Веселье было бесконечное, налопались мы здорово, но и устали также немало. Но, что было хуже всего, это что после столь обильного обеда надо было возвращаться домой опять на велосипедах, а это было далеко, верст пятьдесят туда и обратно, не менее».
Но больше всего Матильда Феликсовна любила кататься по бывшей царской дороге – Нижнему Петергофскому шоссе, которое шло от Стрельны до Петергофа, мимо Михайловки – имения великого князя Михаила Николаевича и далее мимо Знаменки – имения великого князя Николая Николаевича.
Красоту этой дороги я могу представить лично. Летом 2007 года мы с женой отдыхали в пансионате «Знаменка» – бывшем дворце Николая Николаевича, и я пешком ходил от Петергофа до Михайловки, а далее дорогу преграждал высоченный металлический забор, возведенный властями вокруг Михайловского дворца, который был «приватизирован» властями Петербурга. О надписях на заборе по поводу Путина и Матвиенко я скромно умолчу.
В дни своего рождения Матильда устраивала в Стрельне «веселые праздники», на которые ежегодно 19 августа собирался весь цвет Петербурга. По воспоминаниям самой Матильды, «самый грандиозный и удачный был в 1911 году. Было много сюрпризов и разных развлечений. Для этого вечера я заказала большие афиши, какие обычно вывешивают повсюду по случаю какого-нибудь праздника, на который хотят привлечь публику соблазнительными приманками… А после вечера на станцию «Стрельна» будет подан экстренный поезд для гостей, которые пожелают вернуться обратно в Петербург… Вечер продолжался до самого утра, он на славу удался, все были довольны… Ужин был для этого вечера накрыт на открытом воздухе, на дамбе на берегу моря, почему и назван «У Фелисьена», по имени известного ресторана у воды. Вся дорожка от дачи и до дамбы была иллюминирована плошками. Столики освещались специальными садовыми фонарями со свечками… Ужин очень удался: своей оригинальностью и красотой панорамы: с одной стороны виднелись огни Петербурга, а с другой – Кронштадта, а прямо напротив – огни Пахты… В заключение… был сожжен чудный фейерверк от Серебрякова… Экстренный поезд доставил горожан под утро домой, что, между прочим, мне стоило всего-навсего 55 рублей».
Матильда слыла гостеприимной хозяйкой, и это качество, по ее словам, унаследовала от отца: «Отец мой был человеком общительным и обожал принимать гостей. В этом деле он тоже был настоящим мастером. Вершины кулинарного таланта он демонстрировал на Пасху и Рождество. Тогда на столе появлялись различные традиционные блюда, так как все традиции и обычаи соблюдались в нашем доме очень строго. Думаю, что гостеприимство я унаследовала от отца. Я тоже всю жизнь любила принимать гостей и, как говорят, всегда умела создать хорошее настроение и приятную обстановку».
Летом помимо Стрельны и французских курортов Матильда несколько раз отдыхала в Крыму. Там она снимала «прекрасную дачу в Нижнем Мисхоре». Внешне ее поездка в Крым выглядела как выезд высочайшей особы. «Мне пришлось закупить весь спальный вагон, уплатив полную стоимость билетов. Людей со мной ехало много: горничная, камердинер Вовы и два его гувернера, Щедрин и Пфлюгер, мой лакей и два повара. Всего нас было девять человек, а по приезде мы нашли еще одного работника для кухни. Он оказался таким милым, что мы потом забрали его в Петербург», – писала Кшесинская.
Хорошие мамы под Новый год водят детей на представления – «елки». Матильда же была очень хорошей мамой и для любимого Вовы устраивала «елки» на дому.