Между тем мирный исход Берлинского конгресса устранил угрозу войны, и 1 августа крейсера были исключены из списков военного флота и переведены в ведение комитета. Крейсера были отправлены на Черное море и участвовали в перевозке русских войск из Сан-Стефано в Одессу (до 13 тыс. человек, 3600 лошадей и около 5 тыс. т другого груза).
В последних числах апреля 1878 г. русское правительство решилось выйти из состояния неизвестности и снова призвать к содействию Германию.
24 апреля Горчаков телеграфировал русскому послу в Берлине П. П. Убри предложить князю Бисмарку и самому императору Вильгельму стать арбитрами в споре между Россией, Австрией и Англией. Однако и рейхсканцлер, и император решили взять тайм-аут и отправились в свои поместья.
Русский посол в Лондоне граф П. А. Шувалов попытался найти иные средства выхода из кризиса. Он не считал возможным одновременное удаление из-под Константинополя русской армии и британского флота, считая, что это сыграло бы на руку исключительно англичанам. Не был он сторонником и европейского конгресса, справедливо считая, что там произойдет сближение между Англией и Австро-Венгрией и объединение их против России. Но идея конгресса принадлежала Горчакову, он выдвинул ее еще до начала Русско-турецкой войны и теперь, после ее окончания, продолжал настаивать на конгрессе. Шувалов считал, что если уж конгресс неизбежен, то надо попытаться предотвратить на нем сговор англичан и австрийцев, и как контрмеру предлагал заключить предварительное соглашение с Англией по статьям Сан-Стефанского мира.
Граф Шувалов пытался внушить министру иностранных дел лорду Салисбюри, что долг обоих правительств сделать все возможное, чтобы избежать войны, и что даже конгресс может привести к войне, если Россия и Англия не договорятся предварительно о взаимных уступках ради сохранения мира. Поэтому им необходимо договориться, какие статьи Сан-Стефанского договора могут остаться без изменений, а какие стоит пересмотреть. Если удастся прийти к соглашению по спорным вопросам, то мирный исход конгресса будет обеспечен.
Лорд Салисбюри после колебаний и совещаний с премьер-министром лордом Биконсфильдом согласился на предложенные русским послом консультации, но при условии соблюдения строжайшей тайны. Было условлено, что переговоры между Шуваловым и Салисбюри будут происходить только на словах, что Шувалов не будет доносить об их содержании в Петербург письменно (англичане боялись дешифровки русских депеш немцами), а лично отправится в Россию и доложит императору и канцлеру об итогах переговоров. Александр II дал разрешение на такой способ ведения переговоров.
После нескольких бесед Шувалову и Салисбюри удалось установить главные условия будущего соглашения. Англия соглашалась на присоединение к России придунайского участка Бессарабии, Карса и Батума, но требовала разделения Болгарии на две части: северную и южную, граница которых должна проходить по Балканам. Теперь оставалось решить, как это все преподнести на конгрессе. Шувалов предложил посвятить Бисмарка в тайну русско-английских переговоров и просить его созвать конгресс в Берлине на следующих основаниях: каждая из держав-участниц, принимая приглашение на конгресс, тем самым выражает готовность обсудить все статьи Сан-Стефанского договора.
По дороге в Петербург граф Шувалов посетил князя Бисмарка в его поместье Фридрихсруэ. Канцлер был крайне удивлен тем, что русскому послу удалось выбить у англичан согласие на земельные приращения в пользу России не только в Европе, но и в Азии. «В таком случае, — сказал он, — вы хорошо сделали, что уговорились с Англией. Она и одна объявила бы вам войну, тогда как Австрия не двинется без союзников» (56. Кн. вторая. С. 455).
Бисмарка устроила условленная между Шуваловым и Салисбюри формула приглашения на конгресс, и он пообещал России полную свою поддержку. То же пообещал и император Вильгельм, которого граф Шувалов посетил в Берлине.
По прибытии в Петербург русский посол нашел высшие правительственные круги в состоянии полного уныния. Горчаков и Милютин панически боялись войны. Расплодившиеся в царствование Александра II великие князья тоже не хотели воевать. В 1877 г. вся августейшая компания рванула в действующую армию вслед за императором. Там оказались цесаревич — будущий император Александр III, великие князья Владимир Александрович, Алексей Александрович, Сергей Александрович, Константин Константинович и другие. Все они лезли командовать или, в крайнем случае, советовать. В русской истории налет титулованной саранчи всегда означал, что война считается легкой и гарантированно успешной. В 1812 г. в армии Кутузова не было ни одного великого князя. 31 марта 1904 г. японцы устроили холодную ванну великому князю Кириллу Владимировичу, после чего он уехал подальше от Порт-Артура и «макак». Больше ни один великий князь не был ни во 2-й и 3-й Тихоокеанских эскадрах, ни в Маньчжурской армии. Естественно, ни один великий князь не сидел в окопах Первой мировой войны, хотя их тогда расплодилось раза в два больше, чем в 1877 г.
Беда от царя и великих князей была не только в некомпетентных советах. С каждым из них ехала огромная свита, лакеи, повара, собственный конвой и т. д. С императором в армии постоянно присутствовали министры — военный, внутренних и иностранных дел, и постоянно наезжали другие министры. Пребывание царя в армии обошлось в полтора миллиона рублей. И дело не только в деньгах — на театре военных действий не имелось железных дорог, их впервые увидели в районе Адрианополя. В армии были постоянные перебои со снабжением, не хватало лошадей, волов, фуража, повозок и т. п. Ужасные дороги были забиты войсками и транспортом. Надо ли объяснять, какую сумятицу вносили тысячи лошадей и повозок, обслуживающих царя и великих князей.
Принц А. П. Ольденбургский, скучая по своей супруге, организовал даже частную эстафетную почту из действующей армии до Петербурга и при этом хвалился, что она работает лучше, чем государственная.
В армию к титулованным особам зачастили их «походные жены». К Александру II приезжала Катенька Долгорукая, к великому князю Николаю Николаевичу — балерина Числова. Любовь любовью, но обе дамы быстро нашли общий язык с интендантами и поставщиками и хорошо обеспечили не только себя, но и свое многочисленное потомство. Слухи о похождениях этих дам доходили до передовой. В армии ходили анекдоты о главнокомандующем типа того, что Вещий Олег прибил к вратам Царьграда свой щит, а Николай Николаевич на вратах его хотел повесить кружевные панталончики мадемуазель Числовой.
Сами же великие князья не стали на Балканах ни стратегами, ни героями. Им надоела походная жизнь, и все они хотели только одного — мира.
Александр II был не менее князя Горчакова удивлен податливостью английских министров, хоть и отнесся к этому весьма скептически. Выслушав Шувалова, он сказал, что ему все равно, будет ли одна, или две, или три Болгарии, важно лишь, чтобы все они были ограждены от турецких зверств. В то же, что Англия согласилась на уступку России Карса и Батума, Александр II отказывался верить, будучи уверенным, что, как только дело дойдет до подписания договора, англичане откажутся от своих обещаний. Вопрос о предварительном соглашении с Англией обсуждался на нескольких совещаниях под председательством императора. Самым тяжелым условием для Александра II было право Турции занять линию Балкан своими войсками, но царь все же принял его и снабдил графа Шувалова полномочиями для подписания с лордом Салисбюри тайной конвенции.