В декабре 1764 г. «Надежда Благополучия» прибыла в Ливорно. Товары были выгружены, а взамен принят груз сандалового дерева, свинца и макарон. 12 сентября 1765 г. фрегат благополучно вернулся в Кронштадт.
Больше «компаньоны» судов в Средиземку не отправляли. Официальные источники умалчивают, какие убытки понесла компания в ходе этого похода. Понятно, что это была чисто разведывательная акция, а торговая компания служила крышей. Да и стоял фрегат в Ливорно около полугода, что просто разорительно для обыкновенного купца. По приходе «Надежды Благополучия» в Кронштадт выяснилось, что подводная часть наружной обшивки фрегата из досок дюймовой толщины была источена червями и ее целиком пришлось сменить. Следовало учесть это на будущее, что и не преминули сделать, когда началась подготовка Архипелагской экспедиции («Архипелажной», как ее тогда называли).
Разведка на Средиземном море велась неспроста. Еще в 1736 г. русский посол в Константинополе Вешняков утверждал, что восстание балканских христиан и русская помощь им оружием – самый верный путь для победы над Турцией.
В 1763 г. по приказу императрицы Григорий Орлов отправил к «спартанскому» народу двух греков – Мануила Саро и артиллерийского офицера Папазули. Саро возвратился из своей поездки в мае 1765 г. и привез известие, что «спартанский народ христианского закона и греческого исповедания, и хотя живет в турецких владениях, но туркам не подчинен и их не боится, а даже воюет с ними. Живет в горах и в таких малодоступных местах, что турки и подступиться к нему не могут». Повсеместно как простые греки, так и их старшины выражали Саро и Папазули желание подняться против турок при первом появлении русских кораблей. Саро писал: «По моему усердию смею представить о том, чтоб отправить в Средиземное море против турок 10 российских военных кораблей и на них нагрузить пушек довольное число; завидевши их, греки бросились бы на соединение с русскими; у греков есть свои немалые суда, но их надобно снабдить пушками; сами же греки – народ смелый и храбрый».
С началом войны Екатерина смогла уже открыто обратиться к балканским христианам с призывами к восстанию. 19 января 1769 г. был обнародован «Манифест к славянским народам Балканского полуострова». Там говорилось: «Порта Османская по обыкновенной злобе ко Православной Церкви нашей, видя старания, употребляемыя за веру и закон наш, который мы тщилися в Польше привести в утвержденныя трактатами древния его преимущества, кои по временам насильно у него похищены были, дыша мщением, презрев все права народныя и самую истину, за то только одно, по свойственному ей вероломству, разруша заключенный с нашею империею вечный мир, начала несправедливейшую, ибо безо всякой законной причины, противу нас войну, и тем убедила и нас ныне употребить дарованное нам от Бога оружие…
Мы по ревности ко православному нашему христианскому закону и по сожалению к страждущим в турецком порабощении единоверным нам народам, обитающим в помянутых выше сего областях, увещеваем всех их вообще и каждый особенно, полезными для них обстоятельствами настоящей войны воспользоваться ко свержению ига и ко приведению себя по-прежнему в независимость, ополчась где и когда будет удобно, против общего всего христианства врага, и стараясь возможный вред ему причинять».
Несколько аналогичных посланий было направлено и к грекам. В своем узком кругу императрица неоднократно говорила, что следует поджечь империю османов со всех четырех концов.
Что же происходило на самом деле на Балканах и в Греции, и достаточно ли было посланий Екатерины, чтобы запылал этот угол Османской империи?
Довольно сложная ситуация сложилась к 1768 г. в Албании. К этому времени административная власть там фактически перешла в руки албанской знати и, подобно их имениям, переходила по наследству, вне зависимости от воли турок. Единой власти в Албании не было, ее делили несколько знатных родов.
Самым сильным рычагом турок были налоги. Их взимали исключительно с христиан, а мусульмане не платили их вовсе. Причем в большей части Албании финансовый налог взимался с целой деревни, то есть чем больше людей принимали ислам, тем большую сумму приходилось платить оставшимся христианам. Поэтому к XVIII веку около половины албанцев стали мусульманами, а оставшиеся христиане поровну делились на католиков и православных. Основную массу католиков составляли жители североалбанских гор, почти недоступных для турецких властей, а православные христиане составляли большинство в Южной Албании.
Переход албанцев-христиан в мусульманство часто носил формальный характер. Поскольку фискальной и юридической единицей для турецких властей был дом, то первоначально лишь глава дома принимал мусульманство. Многие из новообращенных мусульман втайне оставались христианами, наряду с новым мусульманским именем сохраняли прежнее христианское. Вопреки проповедям фанатичного мусульманского духовенства мусульмане албанцы вместе с христианами праздновали Пасху и другие христианские праздники. Были не редкостью смешанные браки.
Именно разделением албанского населения на мусульман и христиан можно объяснить тот факт, что одна часть албанцев храбро дралась на стороне турок, а другая, наоборот, сражалась с ними на суше и на море. Так, еще в октябре 1759 г. правители южной горной православной области Химары обратились к императрице Елизавете Петровне с просьбой принять на русскую службу один или два химарских полка, служивших тогда Венеции и королю Обеих Сицилий, «дабы в случае с Османской Портою разрыва возможную диверсию в соседственных с нами османских областях, по примеру равных нам как в вере, так и правлении черногорцев, производить и делать могли». По расчетам химариотов, в подобной «диверсии» могли бы участвовать до 20 тысяч их солдат.
Наибольшие же надежды на помощь в войне с Турцией Екатерина и братья Орловы возлагали на Грецию, томившуюся под турецким игом еще с XV века. Налоги, взимаемые турками, и поборы местных феодалов заставили население Греции трудиться буквально от зари до зари. При этом значительная часть продуктов сельского хозяйства шла на экспорт. Так, Македония и Фессалия экспортировали во второй половине XVIII века 40% производимого зерна и более 50% табака и хлопка. Не менее широко экспортировали из материковой Греции и с островов Архипелага вино и фрукты.
С начала XVIII века интенсивно развивалось греческое судоходство, центром которого стали три небольших острова – Идра, Специя и Псара. Еще в середине XVII века эти острова были почти не населены. Немногочисленные жители Идры и Специи существовали за счет рыболовства и торговли.
Греческие купцы, совершая деловые поездки в города Западной и Центральной Европы, подолгу жили там, обзаводились домами, зачастую оставаясь навсегда. Греческие торговые колонии возникли в Вене, Пеште, Лейпциге, Амстердаме, Ливорно, Триесте и в других городах. В России центром греческой эмиграции с середины XVII века стал город Нежин. Здешней греческой общине, состоявшей в основном из жителей Эпира и Македонии, правительство России предоставило большие привилегии.
В отличие от Албании в Греции исламизация не приняла массового характера. Подавляющее большинство населения осталось православным. При этом во многих областях, особенно на малых островах, главными администраторами (правителями) были православные епископы.