Тут очень важно указать разницу в звании боярина на Руси XIII века в Московском государстве XIV–XVII веков и в Великом Новгороде. У нас в художественной литературе и даже в трудах историков в ходу штамп — «древний боярский род». Это очень удобный термин, и я сам, скрепя сердце, иногда им пользуюсь. Но, чтобы не вводить в заблуждение читателя, следует пояснить — если любой законный сын князя Рюриковича с момента рождения становился князем, то боярство в русских княжествах не передавалось по наследству. С таким же успехом можно сказать — «древний генеральский род». Но если папа был генералом, то карьера его сына вполне может кончиться чином капитана. Так и сын боярина вполне мог закончить свою карьеру в чине стольника или окольничего. Боярин — это высший чин при дворе князя. Таким образом, под «боярским родом» следует понимать группу родственников, служивших при дворе князя, среди которых несколько человек получили боярство.
Тут я говорил о московской XIV–XVII веков трактовке звания боярин. В удельных княжествах XIII века боярами считались наиболее сильные и верные дружинники, командовавшие отдельными отрядами. Существовало даже право отъезда боярина к другому князю. Но, опять же, новый князь мог признать боярство приехавшего, а мог в окольничьи его записать.
В Господине Великом Новгороде боярином считался просто богатый человек из числа потомственных новгородцев. Причем, знатность и богатство в Новгороде, в отличие от остальной Руси, не определялись исключительно по родовому землевладению. Земля в Новгородском крае не была главным источником экономических сил, и не могла доставить сама по себе средств к возвышению. Богатство, а вместе с ним и знатность приобретались и торговлей, и промыслами, поэтому в кружок бояр, людей влиятельных, поступали разбогатевшие купцы. А богатые землевладельцы, в свою очередь, как правило, занимались торговлей.
По условиям жизни в Новгороде бояре не могли не заниматься внутренней и внешней политикой, что обуславливалось, с одной стороны, их материальной заинтересованностью в осуществлении тех или иных мероприятий республики, а с другой, деньги давали возможность влиять на вече и на администрацию города.
Из бояр в Новгороде выбирали Совет, членов которого иноземцы называли «господами». Из числа бояр выбирали посадников и тысяцких. В Новгороде звание боярин часто передавалось по наследству. Отмечу: звание, а не должность, как в остальной Руси. Если у сына боярина не было состояния, он переходил в звание (сословие) детей боярских.
Как писал Н. И. Костомаров: «Торговый класс обозначается в Новгороде сословным названием купцов. Это не было сословие в том значении, как мы привыкли понимать это слово, т. е. с особыми гражданскими правами. В Новгороде это было занятие, доступное по праву для всех. Из массы торговцев по достоинству, которое измерялось в глазах народа богатством и широтою торговых оборотов, выделялись гости, или добрые купцы. Кроме новгородских купцов, были местные, жившие в пригородах и волостях: например, обонежские, русские, ладожские» .
Житыми людьми назывались новгородцы, имевшие свои дворы и оседлость в городе в концах. Боярин и купец могли и не иметь своего двора в Новгороде, но при этом оставаться участниками новгородского гражданства, первый — как землевладелец и человек, приобретший влияние, а второй — как торговец в Новгородской земле. И тот, и другой могли иметь оседлость не в Новгороде, а где-нибудь в пригороде или в волости.
Все остальное свободное население носило название черных людей. Причем, к черным людям новгородец принадлежал не по праву рождения. К примеру, богатый купец разорялся (терял свое имущество во время пожара или войны) и становился поденщиком, то есть, поступал в массу черных людей. А поденщик, сумевший каким-то образом разбогатеть, становился житым человеком и даже боярином. К черным людям в Новгороде принадлежали ремесленники, не имевшие своих домов и хозяйств и работавшие на хозяина за определенную плату.
Замечу, все, что говорилось ранее и будет сказано ниже о порядках в Господине Великом Новгороде, не было записано в каком-либо «конституционном акте», а являлось неписаным обычаем, которого придерживались все граждане.
Кроме князя главными административными распорядителями в Новгороде были посадник и тысяцкий. Их имена всегда стояли впереди в грамотах. Они представляли законодательную и исполнительную власть в Новгородской республике.
Важнейшим органом власти в Новгороде считалось вече — народное собрание. По старым русским понятиям вече в общем значении не было чем-либо определенным, юридическим. Под вечем вообще подразумевалось народное сходбище.
Часто случалось в спорных ситуациях, что каждая противоборствующая сторона собирала свое вече. Так, в 1342 г. состоялись два враждебных друг другу веча: одно на Ярославском дворе, другое на Софийском. И оба эти сходбища назывались вече. В 1384 г. по поводу спора о князе Патрикии одно вече собралось, по обычаю, на Ярославском дворе, а другое — на Софийском. В 1388 г. то же повторилось и по поводу посадника Есипа Захарьина, когда Софийская сторона была против посадника, а Торговая — за него.
Созыв веча не был прерогативой посадников или бояр. Созвать вече означало представить дело на обсуждение народа. Поэтому каждый, кто считал себя вправе говорить перед народом, мог и созвать вече. Удар в вечевой колокол был знаком, что есть требование народного голоса. Бывало, созывал вече и князь, но не по какому-то особому признанному за ним праву, а потому, что он, как правитель, имел и поводы, и необходимость говорить с народом.
Все граждане, как богатые, так и бедные, как бояре, так и черные люди, имели право быть на вече деятельными членами. Цензов не существовало. Но, увы, неизвестно, имели ли право участвовать все жители Новгородской земли, или только жители города.
Часто споры на вече кончались потасовкой. Это было изъяном демократии. Риторический вопрос, а что лучше — потасовка при принятии того или иного решения или ситуация в сегодняшней Российской Федерации, когда у большинства населения (к примеру, о власти олигархов, о войне в Чечне, о разрешении гражданам носить короткоствольное оружие, о смертной казни и т. д.) мнение одно, а у Государственной думы — совсем другое?
Хорошо известно, что подлинная демократия худо-бедно может быть только у вооруженного народа — в античных Афинах, в Риме в VII–I веках до н. э., в Североамериканских штатах в конце XVIII века, наконец, в той же Новгородской республике. Там люди выходили на агору, вече и т. д. решать свои животрепещущие вопросы, и при этом никого не интересовало мнение певички или размалеванного скомороха. Дело решали мужчины, готовые постоять за него с оружием, а также достойные женщины типа Марфы Борецкой. А если за 6 месяцев до выборов президента кандидат «Икс» имеет 5 % приверженцев, а после двух-трех месяцев ежедневного телепромывания мозгов рейтинг «Икса» возрастает до 60 %, то как назвать такую демократию и эти 55 % избирателей, переменивших свое мнение?
Особую роль в Господине Великом Новгороде играла церковь. Новгородская церковь составляла часть общей русской церкви. Новгородские архиепископы зависели от киевского митрополита, носившего многозначительное название первопрестольника русского и наместника константинопольского патриаршества. Первоначально киевские митрополиты назначали новгородских владык (до 1168 г. их называли епископами, а затем архиепископами), но затем их стали выбирать на вече. При этом в XIV–XV веках вече выбирало три кандидатуры, а затем тянуло жребий — «на кого Бог укажет». Затем новый владыка ехал на утверждение к митрополиту. В отдельных случаях митрополит сам ехал в Новгород посвящать архиепископа. Так, в 1251 г. митрополит Кирилл приезжал для посвящения владыки Далмата, а в 1300 г. митрополит Максим прибыл для посвящения Феоктита. Замечу, что новгородцы всеми силами старались откреститься от такой чести. Ведь митрополиты требовали дорогие подарки и средства для содержания большой свиты. Так что вольный город предпочитал посылать владык к митрополитам.