Но надо ввести поправку на миграцию. М. Долот [60] свидетельствует о значительной миграции из Украины, сообщая, что определенной части «так называемых жертв голода» «посчастливилось уехать с Украины, в основном — на территорию России, где голода не было.» К началу марта 1933 года было задержано 219 460 человек, 186 588 были возвращены [61] . Но если учесть, что органы ОГПУ не могли полностью закрыть границы и почти половина пробралась через препоны, а также если принять во внимание, что очень много людей было послано в города и на стройки, то количество погибших должно быть серьезно скорректировано с учетом легальной и нелегальной миграции. Поэтому, если мы учтем число прорвавшихся через заслоны, уехавших на стройки в другие республики и высланных, и грубо примем эту цифру в 500 000 человек, то итоговое количество погибших будет 1,2 млн. человек. Даже если все эти цифры и не точны, то это точно не 3 млн.
Давайте посмотрим, соответствуют ли цифры 7 и даже 3 млн. человек имеющимся фактам. Вот рассуждение, взятое мною на одном их форумов Интернета [62] . Если количество жертв так велико, то можно было бы утверждать, что этот исторический факт должен остаться в памяти народа. Например, можно не сомневаться, что практически у каждого русского, белоруса, украинца, татарина (и так далее) на фронтах Отечественной войны погиб близкий родственник. Известно, что на фронте погибло примерно 8 миллионов советских солдат. А есть ли среди ваших близких тот, кто по легенде об «ужасном голодоморе» умер от голода примерно десятью годами ранее? Если же все умершие были в ограниченных районах, то они, районы, должны были просто опустеть, и не заметить этого было бы никак нельзя.
На Украине в те годы жило примерно 32 миллиона человек. Сельское население Украины в 1932 году было 22 млн. человек [63] . Если верить украинским националистам, то умер каждый четвертый житель Украины. А поскольку голод был на селе, то там умерло около 30 %. В таком случае не было бы украинца, у которого не умерло бы несколько близких родственников, а Украина тех лет должна была бы представлять собой выжженную пустыню. Даже если принять число жертв от голода 1932–1933 года в 3 млн. человек, то возникают логические неувязки. Если умерло 3 млн. человек, то кто же тогда сеял и убирал хороший урожай летом и осенью 1933 года?
Летописи средних веков доносят ужасающие картины опустевших областей после эпидемий чумы и холеры, унесших от четверти до трети жителей. Многие десятилетия спустя подобные бедствия оставляли хорошо видимый след и оставались в народной памяти многие столетия. Во время татаро-монгольского нашествия Русь потеряла около 30 % населения, что было воистину чудовищным ударом, отбросившим Русь назад на несколько столетий. Было ли нечто подобное на Украине в 32–33 годах? Ответ очевиден [64] .
Неизвестный автор продолжает. «Ну, ладно, допустим, иго это было очень давно, и ученые могут ошибаться. Но есть гораздо более свежие события, с которыми можно сравнить эти, с позволения сказать, „гипотезы“. Достоверно известно, что во время войны погиб каждый пятый белорус, и никому в Белоруссии не надо объяснять, что это имело место, то есть процентные масштабы трагедии во времена так называемого „голодомора“ должны были бы быть примерно теми же. Должны быть вымершие деревни и целые районы таких размеров, что скрыть их не было бы никакой возможности… Одномоментные массовые захоронения в результате голода были бы легко различимы (могилы проседают) и были бы найдены сразу же. Более того, вся Украина оказалась в руках немцев 10 лет спустя, неужели Геббельс упустил бы такой невероятный шанс, не провел бы массового вскрытия могил „большевистского геноцида“, ведь лучшего шанса для привлечения украинцев на свою сторону трудно было и придумать. А ведь известно, что абсолютное большинство украинцев оказывало ожесточенное сопротивление захватчикам, исключение составили только бандеровцы, но они-то как раз во время „голодомора“ жили не в СССР, а в Польше! Да впрочем, украинцам, если бы они пережили такой голод, ничего не надо было бы объяснять. Вместо этого немцы применяли другие методы диалога с населением, вроде массового истребления в Бабьем Яре. Просто им было решительно нечего сказать про „голодомор“». [65]
Другой автор, П. Краснов [66] , тоже считает, что число жертв голода было не таким большим. Он пишет. «Об отсутствии каких-либо свидетельств многомиллионной гибели населения в те годы говорит наиболее авторитетный исследователь того периода — Земсков, которого никак нельзя заподозрить в симпатиях к Сталину и коммунистам. Он однозначно утверждает, что от голода погибло несколько сотен тысяч человек. Немало! Но для царской России это было обычным делом, а после этого провала Советская власть навсегда решила проблему голода, извечного бича России (если не брать последствия Гражданской и Отечественной войн, к которым общественный строй имел небольшое отношение). Кроме того, в 1930–1933 гг. по территории СССР прокатилась жестокая эпидемия тифа, бича того времени и непременного спутника массовых миграций. Отличить сейчас погибших от тифа и от голода невозможно, скорее всего, это несколько сот тысяч человек, возможно до 1 миллиона». П. Краснов [67] выдвинул предположение о том, что смертность от голода была небольшой, люди же умирали в основном от эпидемии тифа. К сожалению, ссылок, указывающих на наличие столь крупных эпидемий на территории СССР в то время, автор не приводит. Мне тоже неизвестны достоверные сведения о разгуле подобных эпидемий в 1932–1933 годах.
П. Краснов не одинок. С. Увиткрофт также считает, что никакого голода в 1932–1933 гг. практически не было, а небольшая повышенная смертность была вызвана распространением на юге Украины малярии и других заболеваний [68] .
В. Пихорович считает наиболее достоверными подсчеты русского публициста С. Г. Кара-Мурзы, по которому «в 1933 г. от голода умерло около 640 тысяч человек». Близкую цифру называет и другой автор «Коммунист. ру» кандидат богословия и кандидат философских наук Евграф Дулуман [69] . По его подсчетам, «от голода в Украине в 1933 году умерло 600 тысяч человек», хотя он и допускает, что ошибается в 2–3 раза.
Г. Ткаченко также берет за основу цифры Земскова и считает, что жертвами голода стали 640–650 тыс. человек, а не 9–10 млн. и тем более 15 млн., как об этом вещают «независимые» СМИ [70] .