Book.

Успехи эти не могли изменить общего положения и не компенсировали тяжкого урона, нанесенного дисциплине…» [56]

3 января 1920 г. части 10й и 11й армий взяли Царицын, остатки Кавказской армии бежали в степи. Красные подходили к Ростову. Ну а Врангель лез к Деникину с письмами о кардинальной реорганизации соединений белых. Понятно, что главной целью барона было спихнуть «Деда» и самому стать главнокомандующим.

«Под влиянием частного письма генерала Врангеля, о котором я перед этим упоминал, желая верить в его лояльность, я согласился с этим предложением, тем более что оно давало мне возможность без возбуждения обид и страстей вручить судьбу добровольцев тому, кто верил в них, хотел и мог вести их дальше. Хотя и дорогой ценой: временно уходило из официального обихода наименование “Добровольческая армия”, сохранявшееся по традиции и тогда, когда “армия” в боевом составе своем насчитывала не более 11/2 тысячи бойцов (31 марта 1918 г.)…

Я почувствовал это особенно тягостно при ближайшей встрече в Таганроге с генералом Врангелем, который говорил:

– Добровольческая армия дискредитировала себя грабежами и насилиями. Здесь все потеряно. Идти второй раз по тем же путям и под добровольческим флагом нельзя. Нужен какой-то другой флаг.

И, не дожидаясь моего вопроса, он спешно прибавил:

– Только не монархический…

О каком флаге он говорил, так и осталось тогда невыясненным.

Мы условились, что после оттяжки фронта армия будет свернута и генерал Врангель уедет на Кубань. Командующим Добровольческим корпусом, получившим позже наименование “Отдельного Добровольческого корпуса”, был назначен старший доброволец генерал Кутепов, который со своими славными войсками вынес главную тяжесть отступления.

Итак, 10го числа барон Врангель писал мне о своей лояльности, а на другой день произошел эпизод, рассказанный впоследствии генералом Сидориным…

11 декабря на станции Ясиноватой в штабе Добровольческой армии состоялось свидание генералов Врангеля и Сидорина (Сидорин выехал в Ясиноватую с моего разрешения по вопросу о направлении отхода Добровольческой армии), на котором барон, жестоко критикуя стратегию и политику Ставки, поднял вопрос о свержении главнокомандующего. Для решения этого и других сопряженных с ним вопросов генерал Врангель предполагал в один из ближайших дней созвать совещание трех командующих армиями (Врангель, Сидорин, Покровский) в Ростове. Действительно, это было сделано им в ближайшие дни телеграммой, в копии, препровожденной в Ставку. Барон Врангель объяснял потом этот шаг “необходимостью выяснить целый ряд вопросов: мобилизация населения и коней в Таганрогском округе, разворачивание некоторых кубанских частей и так далее” (ни один из этих вопросов не мог бы пройти без санкции Ставки).

Оставляя в стороне вопрос о внутренних побуждениях, которыми руководствовался барон Врангель, самый факт созыва командующих армий без разрешения главнокомандующего являлся беспримерным нарушением военных традиций и военной дисциплины.

Я указал командующим на недопустимость такого образа действий и воспретил съезд». [57]

А тем временем Добровольческая и Донская армии отступили на линию Екатеринослав – Дебальцево – Каменская и далее в направлении к устью Хопра. Дон на всем участке между Хопром и Иловлей был перейден красными, выходившими в тыл центральной группе, а последняя продвинулась уже к Ростову на 200 и к Новочеркасску на 140 верст. Была утеряна связь между Донской и Кавказской армиями.

По данным Деникина [58] , к 20 декабря 1919 г. Вооруженные силы Юга насчитывали в своих рядах 81 тысячу штыков и сабель при 522 орудиях. Из них на главном театре – по Дону и Салу – было сосредоточено 54 тысячи (Донская армия – 37 тысяч. Добровольческий Корпус – 19 тысяч и Кавказская армия – 7 тысяч) и 289 орудий.

Боевой состав ВСЮР по данным на 5 января 1920 г.

Как видим, на бумаге белые представляли собой грозную силу. А фактически их части были разрознены, деморализованы и повсюду отступали.

Собственно Добровольческая армия вместе с донскими, кубанскими и терскими казаками, вместе со ставкой Деникина отходила на Северный Кавказ.

Войска генералов Шиллинга и Драгомирова двигались к Одессе. Корпус генерала Слащёва отступал к Перекопу.

9 декабря (ст. с.) Врангель из Юзовки подал рапорт Деникину:

«Прибыв 26го ноября в Добровольческую армию и подробно ознакомившись с обстановкой на этом, в настоящее время главнейшем участке общего фронта Вооруженных Сил Юга России, долгом службы считаю доложить следующее:

Наше настоящее неблагоприятное положение явилось следствием, главным образом, двух основных причин:

1. Систематического пренебрежения нами основными принципами военного искусства;

2. Полного неустройства нашего тыла».

Далее та же песня: я, мол, все предвидел, предупреждал:

«Продвигаясь вперед, мы ничего не делали для закрепления захваченного нами пространства; на всем протяжении от Азовского моря до Орла не было подготовлено в тылу ни одной укрепленной полосы, ни одного узла сопротивления. И теперь армии, катящейся назад, не за что уцепиться.

Беспрерывно двигаясь вперед, армия растягивалась, части расстраивались, тылы непомерно разрастались. Расстройство армии увеличивалось еще и допущенной командующим армией мерой “самоснабжения” войск.

Сложив с себя все заботы о довольствии войск, штаб армии предоставил войскам довольствоваться исключительно местными средствами, используя их попечением самих частей и обращая в свою пользу захватываемую военную добычу.

Война обратилась в средство наживы, а довольствие местными средствами – в грабеж и спекуляцию.

Каждая часть спешила захватить побольше. Бралось все, что не могло быть использовано на месте – отправлялось в тыл для товарообмена и обращения в денежные знаки. Подвижные запасы войск достигли гомерических размеров – некоторые части имели до двухсот вагонов под своими полковыми запасами. Огромное число чинов обслуживало тылы. Целый ряд офицеров находился в длительных командировках: по реализации военной добычи частей, для товарообмена и т. п.

Армия развращалась, обращаясь в торгашей и спекулянтов.

В руках всех тех, кто так или иначе соприкасался с делом “самоснабжения”, – а с этим делом соприкасались все, до младшего офицера и взводного раздатчика включительно, – оказались бешеные деньги, неизбежным следствием чего явились разврат, игра и пьянство. К несчастью, пример подавали некоторые из старших начальников, гомерические кутежи и бросание бешеных денег которыми производилось на глазах у всей армии».