17 октября 1740 г. императрица Анна Иоанновна скончалась в возрасте 46 лет. На следующий день, 18 октября, столица присягнула новому императору — младенцу и его регенту.
Теперь Бирон стал неограниченным правителем России. Но немец сел явно не в свои сани. Раньше его терпели как фаворита императрицы, теперь же ему не на кого было опереться.
Бирон решил укрепить свою власть с помощью репрессий — были арестованы несколько десятков офицеров и чиновников. Принца Антона Ульриха взяли под домашний арест. Но эти действия возымели обратный эффект.
В ночь с 7 на 8 ноября генерал-фельдмаршал Миних с ведома Антона Ульриха и Анны Леопольдовны поднял по тревоге 80 гвардейцев и совершил государственный переворот. Бирон и десяток его сторонников были арестованы. В ходе переворота не было пролито ни капли крови, если не считать кулачной драки между Бироном и арестовавшими его гвардейцами.
Теперь Анна Леопольдовна получила неограниченную власть и стала именовать себя Правительницей Российской, младенец же Иван по-прежнему числился императором Иваном V. Бирон был приговорен к четвертованию, но Анна Леопольдовна заменила казнь ссылкой на Северный Урал, в Пелым.
Одновременно Анна Леопольдовна приступила к выдавливанию из властных структур генерал-фельдмаршала Миниха, которому она и была обязана властью. Она перестала лично принимать Миниха, а своего мужа Антона Ульриха неизвестно за какие заслуги сделала генералиссимусом и начальником Миниха. В конце концов 57-летний Миних не выдержал и в марте 1741 г. подал в отставку, которая немедленно была принята. Таким образом, от власти был отстранен самый талантливый полководец и администратор.
Через сто лет Александр Герцен съязвит: «Миних и Бирон вырывали друг у друга государство, как кружку пива».
Что же касается Антона Уильриха, то он представлял собой полнейшее ничтожество и давным-давно не имел интимных отношений с женой. Будучи генералиссимусом, он не играл никакой роли ни в военных, ни в гражданских делах. Двадцатидвухлетняя Анна Леопольдовна отдала страну на откуп пройдохам немцам типа Остермана, Линара и К0, а сама почти все время валялась в огромной постели, читая душещипательные романы. Впрочем, в постели она никогда не бывала одна. Там постоянно находилась ее любимая фрейлина Юлиана Менгден. Верноподданные и высоконравственные дореволюционные историки писали о возвышенной дружбе двух этих дам. А безнравственные современники не стеснялись их называть лесбиянками.
Развал системы управления в стране не был секретом ни для русских, ни для иностранных дипломатов в Петербурге. И те, и другие прекрасно понимали, что бардаку в верхах скоро придет конец.
Наиболее реальной претенденткой на русский престол была Елизавета Петровна. За 16 лет офицерство, чиновники да и просто обыватели устали от немецкой мафии, правившей от имени ничтожных и нелегитимных монархов. Жестокие и нелепые указы Петра I были напрочь забыты, и все вспоминали только его победы и достижения. В дочери Петра все видели возрождение Великой России и освобождение от ненавистных немцев. О незаконности ее рождения в 1740—1741 гг. уже никто не вспоминал.
Елизавета получила весьма слабое образование, а точнее говоря, не имела никакого. Например, она до самой смерти не могла понять, почему в Англию нельзя проехать в карете. Но она имела то, что называется житейским умом, и была склонна к лицемерию и интригам. Понимая свое двусмысленное положение в правление обеих Анн, Елизавета старалась не вмешиваться в государственные дела и тем избежала заточения в монастырь. Она разыгрывала из себя эдакую простушку-хохотушку. Любила игры, хороводы, охоту, постоянно меняла любовников. Она обожала бывать на свадьбах и крестинах, но не у простолюдинов или чиновников, а исключительно у офицеров и солдат гвардейских полков.
После смерти Анны Иоанновны в Петербурге стали зреть сразу два заговора в пользу Елизаветы. Один — спонтанный, снизу, среди солдат и младших офицеров гвардейских полков. Другой же заговор готовился послом Франции Иоахим Жаком де ля Шетарди и послом Швеции Эриком Нолькеном. Причем если Шетарди вступил в контакт с Елизаветой по прямому указанию своего правительства, то Нолькен действовал, в основном, в инициативном порядке. В инструкции Шетарди, данной ему кардиналом де Флёри, Елизавета была указана как единственное лицо, в пользу которого нужно было действовать для свержения немецкого правительства и для оттеснения России обратно на восток. Посредником между дипломатами и Елизаветой стал ее личный врач Иоганн Лесток, француз по происхождению.
Франция предложила Швеции полностью оплатить все издержки в войне с Россией. Шетарди потребовал от Елизаветы Петровны подписать обращение к русским войскам в Финляндии не сопротивляться шведам, а также дать письменные гарантии территориальных уступок шведскому королю. У Елизаветы хватило ума отвертеться от письменных обязательств, а уж на словах она была на все согласна, а взамен просила деньги, деньги и еще раз деньги.
В сентябре 1741 г. Шетарди передал Елизавете от имени французского короля 2 тысячи дукатов. За сентябрь — ноябрь того же года он несколько раз вручал ей различные суммы, в общей сложности на 22 423 франка. В секретном донесении в Версаль от 4 ноября 1741 г. Шетарди просил выделить на финансирование заговора 100 тысяч экю, но король посчитал эту сумму чрезмерной [29] .
Посол Нолькен выдал Елизавете 100 тысяч рублей и поспешил сообщить в Стокгольм, что Россия на грани государственного переворота, что войска не будут сражаться за Анну Леопольдовну и т.д. В Стокгольме сделали вывод, что достаточно одного только вида шведских войск, чтобы власть Анны Леопольдовны и немцев рухнула, а новая императрица в благодарность за помощь щедро наделила бы шведского короля русскими землями.
28 июля 1741 г. в Стокгольме к русскому послу Бестужеву явился надворный канцлер и объявил, что шведский король вынужден объявить России войну.
Анна Леопольдовна и К0 малость подумали и 13 августа также разрешились манифестом от имени малолетнего Иоанна. В нем, между прочим, говорилось: «Между неверными и дикими, бога не исповедующими погаными, не только между христианскими державами еще не слыхано было, чтоб, не объявя наперед о причинах неудовольства своего или не учиня по последней мере хотя мало основанных жалоб и не требуя о пристойном поправлении оных, войну начать, как то действительно ныне от Швеции чинится».
Главным начальником шведского войска в Финляндии был назначен граф Левенгаупт, сеймовый маршал, самый популярный в это время человек в Швеции. По своим правилам, утвержденным на сейме он мог приехать к войску только через четыре недели после объявления войны.
Шведское командование распространяло в русских и собственных войсках дезинформацию о том, что Елизавета Петровна обратилась с манифестом к русским войскам не сопротивляться шведам. По другой версии, Елизавета сама объявилась среди шведских войск в Финляндии. Кроме того, к шведам-де приехал и малолетний Петр Голштинский, племянник Елизаветы.