По плану Кадудаля, после убийства Бонапарта власть должен был захватить какой-нибудь генерал, предположительно, Моро, который и призвал бы Бурбонов.
Однако агенты полиции не дремали. В ночь с 15 на 16 февраля 1804 г. был арестован генерал Моро, а 9 марта — Кадудаль. И тут Наполеон узнал, что на границе с Францией, в городе Эттенгейме, в герцогстве Баден находится внук принца Конде Луи Антуан де Бурбон-Конде.
Позже многие историки будут утверждать, что бедный принц не был причастен ни к каким заговорам. А у французской границы он жил-де только для того, чтобы встречаться с мадемуазель Жорж, знаменитой парижской актрисой. Мало того, Первый консул был тоже влюблен в нее. И вот злодей Бонапартий решился погубить соперника.
На самом же деле герцог Энгиенский служил в армии принца Конде и был участником ряда роялистских заговоров. Поэтому, а главное, чтобы раз и навсегда пресечь британскую практику политических убийств, Первый консул приказал арестовать герцога и судить его военно-полевым судом.
В ночь с 14 на 15 марта 1804 г. отряд французской конной жандармерии вторгся на территорию Бадена, вошел в Эттенгейм, окружил дом, где находился герцог Энгиенский, арестовал его и тотчас же увез во Францию. Никто из баденских властей и не попытался защитить герцога, все сидели тихо и были довольны уже тем, что их не тронули.
20 марта герцога привезли в Париж и заточили в Венсенский замок. Вечером того же дня в замке состоялся военный суд, который обвинил герцога в получении денег от Англии и в том, что он воевал против Франции. Без четверти три ночи герцог Энгиенский был приговорен судом к смертной казни, а в три часа его вывели в Венсенский ров и расстреляли.
Наполеон в ярости говорил: «Что я, собака, что ли, которую всякий прохожий на улице может убить?.. Мне принадлежало естественное право самозащиты. На меня нападали со всех сторон и каждую минуту... духовые ружья, адские машины, заговоры, западни всех родов...
Я, наконец, устал и воспользовался случаем перекинуть террор обратно в Лондон... Война за войну... кровь за кровь... — Ведь и моя кровь тоже не грязь» [89] .
В романе «Война и мир» Лев Толстой устами Пьера Безухова даст очень точное определение этой акции — «государственная необходимость». И действительно, покушения роялистов на Наполеона разом прекратились.
Очередная попытка покушения на Бонапарта вновь привела к усилению его власти. 2 декабря 1804 г. в соборе Нотр-Дам в Париже произошло торжественное венчание и помазание на царство Наполеона.
Наполеон пожелал, чтобы Римский Папа лично участвовал в его коронации, как это было за тысячу лет до этого, в 800 г., при коронации Карла Великого. Но Наполеон решил ввести при этом и некоторую довольно существенную поправку: Карл Великий сам поехал для коронации к Папе в Рим, Наполеон же пожелал, чтобы Римский Папа приехал к нему в Париж.
Между тем от берегов реки Шельды на протяжении 120 миль до реки Соммы и далее был разбит огромный Булонский лагерь. Были построены сотни десантных судов.
Англичане тоже увеличили свой флот. Однако простые англичане не желали воевать. Тогда по приказу премьер-министра Вильяма Питта на улицах, в тавернах и даже в театрах британских городов стали хватать всех мужчин, начиная с четырнадцатилетних, и отправлять насильно в армию и на флот.
Одновременно Вильям Питт, не считая миллионов золотых фунтов стерлингов, принялся готовить новую коалицию.
Инцидент в Венсенском замке стал буквально манной небесной для англичан. Как писал Е.В. Тарле: «Когда произошел расстрел герцога Энгиенского, во всей монархической Европе, и без того готовившейся к выступлению, началась бурная и успешная агитация против "корсиканского чудовища", пролившего кровь принца Бурбонского дома. Решено было вовсю использовать этот кстати подвернувшийся инцидент. Сначала все советовали Баденскому великому герцогу протестовать против вопиющего нарушения неприкосновенности баденской территории при аресте герцога Энгиенского, но великий герцог Баденский, люто перепуганный, сидел смирно и даже поспешил окольным путем справиться у Наполеона, вполне ли он доволен поведением баденских властей при этом событии, исправно ли они исполняли все, чего от них требовали французские жандармы. Другие монархи тоже ограничились негодованием вполголоса в узком семейном кругу. Вообще храбрость их выступлений по этому поводу неминуемо должна была оказаться прямо пропорциональной расстоянию, отделявшему границы их государств от Наполеона. Вот почему наибольшую решительность должен был проявить именно русский император. Александр протестовал формально, особой нотой против нарушения неприкосновенности баденской территории с точки зрения международного права.
Наполеон приказал своему министру иностранных дел дать тот знаменитый ответ, который никогда не был забыт и не был прощен Александром, потому что более жестоко его никто никогда не оскорблял за всю его жизнь. Смысл ответа заключался в следующем: герцог Энгиенский был арестован за участие в заговоре на жизнь Наполеона; если бы, например, император Александр узнал, что убийцы его покойного отца, императора Павла, находятся хоть и на чужой территории, но что (физически) возможно их арестовать, и если бы Александр в самом деле арестовал их, то он, Наполеон, не стал бы протестовать против этого нарушения чужой территории Александром. Более ясно назвать публично и официально Александра Павловича отцеубийцей было невозможно. Вся Европа знала, что Павла заговорщики задушили после сговора с Александром и что юный царь не посмел после своего воцарения и пальцем тронуть их: ни Палена, ни Беннигсена, ни Зубова, ни Талызина и вообще никого из них, хотя они преспокойно сидели не на "чужой территории", а в Петербурге и бывали в Зимнем дворце» [90] .
Лично я не склонен подобно академику Тарле переоценивать личную обиду Александра в качестве причины вступления России в новую войну с Францией.
Дореволюционные историки объясняли это приверженностью царя к священным правам легитимизма и т.п., советские историки — заинтересованностью дворянства в торговле с Англией. Хотя уж в чем дворяне, и особенно их жены и дочери, были заинтересованы, так это во французских товарах. На самом деле решающими оказались два субъективных фактора — влияние «немецкой» партии и честолюбие молодого царя.
Я уже писал о немках — жене и матери Александра. Вместе с ними в Россию наехала толпа родственников и придворных. Я уже не говорю о «гатчинских» немцах, которым Павел доверил самые ответственные посты в государстве. Вся эта компания настойчиво требовала от Александра вмешательства в германские дела — у кого были там имения, а у кого на родине от Наполеона пострадали родственники. Свои интересы были и у «польских друзей» императора Адама Чарторыского и К°. Сам Александр был крайне честолюбив и жаждал воинской славы, надеясь, что она покроет позор отцеубийства. Александр решил лично предводительствовать войсками, двинувшимися в Германию.