Президент Буш с пренебрежением смотрел на донесения ЦРУ из Ирака, которые становились все более и более мрачными. Агентство «просто строит догадки», сказал он.
Это был, по сути, похоронный звон. Если нам не верят, у нас нет цели.
«Мы в состоянии войны, – сказал Судья Лоуренс Сильберман, которому президент Буш 6 февраля 2004 года поручил возглавить расследование, целью которого было выяснить, какими «заклинаниями» ЦРУ обнаружило существование у Саддама военных арсеналов. – Если бы американская армия совершила ошибку, аналогичную той, которую допустили наши разведывательные службы, то это наверняка закончилось бы разжалованием генералов в рядовые.
Он продолжал: «Было бы вполне допустимо сообщить президенту и конгрессу, что, по-видимому, у Саддама имелось оружие массового поражения, с учетом его применения в прошлом, недостаточных признаков полного разрушения и двусмысленного поведения иракского лидера». Но ЦРУ совершило «грубейшую ошибку, заявив, что уверено на девяносто процентов в том, что у него есть оружие массового поражения. Это была серьезная ошибка, никак не основанная на ретроспективной оценке событий, – сказал он. – Улики оказались хрупкими, весьма хрупкими, а некоторые – и вовсе ложными, и профессионализм наших разведчиков оказался тоже не на высоте. Кроме того, наблюдалась столь плачевная нехватка внутренних контактов в пределах разведывательного сообщества, что зачастую левая рука не ведала того, что творит правая».
Свои выводы по поводу иракского химического оружия ЦРУ сделало исключительно на основе неправильно истолкованных снимков иракских бензовозов. Заключения по поводу иракского биологического оружия ЦРУ базировало на одном-единственном источнике – показаниях бедолаги иракца, попавшего к немецким спецслужбам. За основу своих выводов по поводу иракского ядерного арсенала ЦРУ взяло злополучные алюминиевые трубы, предназначенные на самом деле для обычной ракетной техники. «Как же можно было сделать вывод о том, что эти алюминиевые трубы пригодны или специально предназначены для центрифуг, применяемых в производстве ядерного оружия?!» – негодовал судья Сильберман.
«Это просто катастрофа, – рассказывал он, – когда Колин Пауэлл отправился в Организацию Объединенных Наций и изложил, на его взгляд, вполне конкретное и очевидное дело, которое, как оказалось, имело под собой никуда не годную подоплеку».
Судья Сильберман и его президентская комиссия получили беспрецедентное разрешение на ознакомление с любой статьей об оружии массового поражения Ирака из ежедневной президентской сводки. Они обнаружили, что донесения ЦРУ, предназначенные специально для глаз и ушей президента, не отличались от остальных донесений, включая и злополучную оценку, за одним-единственным исключением. Они «еще сильнее вводили в заблуждение», – заключила комиссия. Они являлись «более тревожными и содержали меньше различных нюансов». Ежедневные президентские сводки, «с их захватывающими заголовками и назойливыми повторами, создавали впечатление множества подкрепляющих друг друга донесений, которые, по сути, имели под собой крайне мало источников… Деликатными и не очень деликатными способами эти ежедневные отчеты, казалось, «рекламировали» разведданные – с целью привлечь к себе интерес своих клиентов или, по крайней мере, Клиента Номер Один».
Джордж Тенет понимал, что его дни на посту директора сочтены. Он приложил все усилия, чтобы восстановить и реанимировать агентство. И все-таки Тенет запомнится прежде всего вот чем: именно он заверил президента в том, что у ЦРУ имеются железобетонные улики по поводу наличия в Ираке оружия массового поражения. «Это были самые глупые слова из когда-либо произнесенных мной», – вспоминал Тенет. И не важно, сколько он проживет и какие благодеяния сможет сотворить в последующие годы, эти слова украсят первый же параграф его некролога.
Тенет, к его чести, попросил Ричарда Керра, бывшего заместителя директора Центральной разведки, чтобы тот провел расследование и выяснил, в чем же все-таки оказалась порочна оценка Ирака, изначально сделанная ЦРУ. Исследование было засекречено после его завершения в июле 2004 года и оставалось таковым в течение почти двух лет. Когда оно все-таки было рассекречено, стало ясно, почему агентство держало его под покровом тайны. Это была эпитафия. В ней говорилось, что ЦРУ практически прекратило свое существование после окончания холодной войны; падение Советского Союза оказало на агентство влияние, «аналогичное эффекту от падения гигантского метеорита в эпоху динозавров».
В случае с Ираком, как, впрочем, и во многих других эпизодах, аналитики обычно вынуждены были «полагаться на донесения, источники которых вводили в заблуждение или были ненадежными». В неприглядном эпизоде с иракцем, дававшим показания немецким спецслужбам, сотрудники ЦРУ получили недвусмысленное предупреждение о том, что человек просто лжет. Но оно было успешно проигнорировано. Это было на грани служебного несоответствия…
Секретная служба традиционно «использовала различные описания для одного и того же источника», так чтобы лица, читающие такие донесения, считали, что у нее было три надежных источника информации вместо одного. Это было на грани мошенничества…
ЦРУ прорабатывало вопросы иракского арсенала больше десяти лет, и все-таки Тенет отправился к Джорджу Бушу и Колину Пауэллу накануне войны, размахивая дезинформацией, выдаваемой за горькую правду. Это было на грани преступления…
Несмотря на всю трагичность, это было наследием Тенета. Он наконец признал, что ЦРУ ошиблось, не по «политическим причинам и не в связи с трусливым желанием подвести страну к пучине войны», а из-за собственной некомпетентности. «Мы просто не выполнили свою работу», – сказал он.
Значение этого провала предстояло целиком осознать главному инспектору ЦРУ по вооружениям Дэвиду Кею. «Мы считаем, что разведка имеет важнейшее значение на войне, – сказал он. – Конечно, войны выигрываются не разведкой. Они выигрываются кровью, деньгами, храбростью молодых людей и женщин, которых мы бросаем на поле боя… Но когда разведка работает хорошо, то она помогает избежать войны». Именно в этом и состоял провал нашей разведки в Ираке…
8 июля 2004 года, через семь лет после того, как он занял свой пост, Джордж Тенет ушел в отставку. На прощание в штаб-квартире ЦРУ он вспомнил слова Теодора Рузвельта «Достоин внимания не критик, который подсчитывает, сколько раз человек оступился, и не тот, кто указывает, насколько сильно он оступился, и как совершивший то или иное деяние мог бы добиться лучшего. Должное следует отдать тому, кто фактически находится на поле боя, чье лицо измазано пылью, потом и кровью». На ту же цитату сослался и Ричард Никсон за день до того, как с позором покинул Белый дом…
Тенет ушел в отставку и написал впоследствии мемуары, посвященные его годам работы в ЦРУ. Этот рассказ был полон гордости и вместе с тем пропитан горечью. Он по праву превозносил успехи ЦРУ, достигнутые благодаря неоценимой помощи со стороны британской разведки, при разоблачении секретных программ по производству оружия в Пакистане и Ливии. Он утверждал, что смог побороть царящую в агентстве неразбериху и превратить ЦРУ в динамо-машину. Но эта машина сломалась, не выдержав невыносимого давления. Тенет не смог нанести удар по «Аль-Каиде» до терактов 11 сентября. «В отсутствие надежной разведки, – писал он, – любая секретная операция – это глупость». И начиная с тех злополучных массированных атак террористов он по горло увяз в разного рода угрозах, которые так никогда и не были осуществлены. Каждый день он передавал устрашающие новости в Белый дом, и «можно было сойти с ума, если поверить во все или хотя бы в половину» того, о чем он сообщал. Он и сам едва не сошел с ума. Охваченный неуверенностью, он вместе с ЦРУ убедил себя в том, что у Ирака существует мощный военный арсенал. «Мы оказались заложниками собственной истории», – писал он, поскольку самые свежие факты, имевшиеся в распоряжении на тот момент, были четырехлетней давности. Он признался в своей ошибке, но это скорее была мольба осужденного о помиловании. Тенет пришел к заключению, что Белый дом намерен обвинить именно его в принятии решения вступить в войну с Ираком. Это бремя оказалось слишком тяжелым.