Президент заявил, что он не в курсе, что утром, в день «Д», намечены какие-либо авиационные удары. В просьбе было отказано.
Четыре часа спустя истребитель-бомбардировщик «Си-Фьюри» атаковал залив Кочинос. Обученный американцами летчик, капитан Энрике Каррерас, был на самом деле пилотом ВВС Фиделя Кастро. Он направил самолет на транспортное судно «Рио-Эсконтидо», старую посудину, идущую курсом из Нового Орлеана по контракту с ЦРУ. А дальше, к юго-востоку, на борту «Благара», переоборудованного десантного катера времен Второй мировой войны, агент военизированных формирований ЦРУ по имени Грейстон Линч выстрелил в пролетающий кубинский истребитель из автомата. Капитан Каррерас выпустил ракету, которая ударила в переднюю палубу «Рио-Эсконтидо» на 6 футов ниже поручня, взорвав десятки металлических бочек с авиационным бензином. Возникший пожар перекинулся на 145 тонн боеприпасов, складированных в носовом трюме. Экипаж быстро покинул судно; попрыгав в воду, все старались отплыть подальше. Транспорт взорвался ярким огненным шаром, из которого над заливом Кочинос выросло черное грибовидное облако высотой с полмили. В 16 милях от этого места, на берегу, уже обильно усыпанном мертвыми и ранеными мятежниками, Рип Робертсон подумал, что Кастро, наверное, сбросил на них атомную бомбу.
Президент Кеннеди обратился к адмиралу Эрли Берку, командующему американским военно-морским флотом, с просьбой спасти ЦРУ от катастрофы. «Никто не знал, что делать, равно как и в ЦРУ не знали, кто руководит операцией, кто несет за нее ответственность, кто в курсе, что нужно делать или что происходит, – сказал адмирал 18 апреля. – Нас не посвящали в события и сообщали лишь часть правды».
В течение двух злосчастных дней и ночей кубинцы Кастро и кубинцы ЦРУ нещадно убивали друг друга. Ночью 18 апреля командир бригады мятежников, Пепе Сан Роман, радировал Линчу: «Вы понимаете, насколько у нас отчаянное положение? Вы нас поддерживаете или бросили?.. Пожалуйста, не бросайте нас… На рассвете ударят танки. У нас нет боеприпасов для борьбы с танками. Эвакуироваться не собираюсь. Если потребуется, будем сражаться до конца». Наступило утро, но никакой помощи не было. «Боеприпасы на исходе, мы бьемся на берегу. Пожалуйста, вышлите подмогу. Нам не продержаться», – кричал Сан Роман в эфир. Его людей, стоящих по колено в воде, безжалостно расстреливали.
«Ситуация на плацдарме авиационной поддержки совершенно вышла из-под контроля, – сообщил Бисселлу в полдень руководитель воздушных операций. – На текущий момент потери составляют 5 кубинских пилотов, 6 вторых пилотов, 2 американских пилота и 1 второй пилот». Всего погибло четыре американских пилота из состава Национальной гвардии штата Алабама. В течение многих лет агентство скрывало причину их гибели от их вдов и семей.
«Они еще верят в нас, – говорилось в телеграмме от шефа воздушных операций. – Ожидают ваших указаний». Бисселлу предложить было нечего. 19 апреля, около двух часов пополудни, Сан Роман, изрыгая проклятия в адрес ЦРУ, уничтожил радиостанцию и прекратил сопротивление. Таким образом, через шестьдесят часов после начала атаки 114 членов Кубинской бригады были убиты, а 1189 – попали в плен.
«Впервые за мои тридцать семь лет, – написал Грейстон Линч, – мне было стыдно за собственную страну».
В тот же день Роберт Кеннеди отправил пророческое замечание своему брату. «Настало время для решающего сражения, поскольку через год или два ситуация будет еще хуже, – написал он. – Если мы не хотим, чтобы Россия построила свои ракетные базы на Кубе, нужно решить сейчас, как это остановить».
В беседе с двумя своими советниками президент Кеннеди отметил, что Аллен Даллес в свое время лично заверил его в Овальном кабинете, что операцию в заливе Кочинос ждет безоговорочный успех: «Г-н президент, я стоял прямо здесь, у стола Айка, и сказал ему, что уверен в успехе нашей Гватемальской операции. А перспективы этого плана, г-н президент, еще лучше, чем у вышеупомянутого». Если так, то это была поразительная ложь. Даллес ведь фактически заявил Эйзенхауэру, что шансы ЦРУ в Гватемале в лучшем случае составляли одну пятую; а без поддержки авиации они равны нулю!
В час вторжения Аллен Даллес как раз выступал с речью в Пуэрто-Рико. Его публичный отъезд из Вашингтона стал частью жульнического плана, но теперь он вел себя словно адмирал, покидающий собственное судно первым. Бобби Кеннеди вспоминал, что по возвращении вид у Даллеса был довольно жалкий: свое лицо он то и дело прикрывал дрожащими руками.
22 апреля президент созвал заседание Совета национальной безопасности, инструмент государственного управления, который сам лично презирал. Приказав поникшему и обезумевшему Даллесу «расширить зону наблюдений за деятельностью Кастро в Соединенных Штатах» – то есть поставив задачу, выходящую за рамки устава ЦРУ, – президент велел генералу Максвеллу Тэйлору, новому военному советнику Белого дома, совместно с Даллесом, Бобби Кеннеди и адмиралом Эрли Берком произвести «аутопсию», то есть скрупулезный анализ того, что произошло в заливе Кочинос. Комиссия по расследованию во главе с Тэйлором собралась в тот же день, а Даллес явился, сжимая в руке экземпляр NSC 5412/2, официального разрешения Совета национальной безопасности от 1955 года для тайных операций ЦРУ.
«Я первым признаю следующее. Не думаю, что ЦРУ должно управлять военизированными операциями, – заявил Даллес, пустив густой клуб дыма и словно забыв о собственной поддержке таких операций в течение добрых десяти лет. – Однако вместо того, чтобы разрушить все до основания и начать сначала, нам нужно сохранить самое хорошее и ценное и избавиться от тех вещей, которые действительно вне компетентности ЦРУ, после чего все соединить и сделать более эффективным. Мы должны вновь изучить эти документы и директивы и пересмотреть их таким образом, чтобы управлять военизированными операциями несколько по-другому. Будет нелегко отыскать для них место; такие вещи очень трудно держать в секрете».
Работа комиссии помогла прояснить президенту, что ему необходим новый способ управления тайными операциями. Одним из последних свидетелей, которых опросила комиссия, был уже пожилой и слабеющий на глазах человек, говоривший со всей серьезностью о самых глубоких проблемах, с которыми столкнулось ЦРУ. Показания генерала Уолтера Беделла Смита и сегодня наполнены пугающим смыслом.
Вопрос. Как мы можем в условиях демократии эффективно использовать все свои активы без полной реорганизации правительства?
Генерал Смит. Демократия не может вести войну. Когда вы отправляетесь на войну, вы принимаете закон, предоставляющий чрезвычайные полномочия президенту. Когда же чрезвычайная ситуация завершается, права и полномочия, которые были временно делегированы руководителю, теперь возвращаются к соответствующим штатам, графствам и людям.
Вопрос. Мы часто говорим, что в настоящее время находимся в состоянии войны.
Генерал Смит. Да, сэр, это верно.
Вопрос. Вы предлагаете, чтобы мы выровняли президентские полномочия военного времени?