Настоящая битва за Лаос разыгралась после того, как Билл Лэйр из ЦРУ, руководивший школой военной подготовки для тайских коммандос, обнаружил в числе своих «учеников» Ванг Пао, генерала Королевской армии Лаоса, выходца одного из горных племен хмонгов. В декабре 1960 года Лэйр сообщил шефу Дальневосточного отделения ЦРУ, Десмонду Фицджеральду, о своем новичке. «Ванг Пао говорил: «Нам не ужиться с коммунистами, – докладывал Лэйр. – Он просил: «Дайте нам оружие, и мы начнем с ними сражаться». На следующее утро Фицджеральд проинструктировал Лэйра о дальнейших действиях. «Телеграмма была длиннющая, на 18 страниц, – вспоминал Лэйр. – Ответ пришел очень быстро… Это был сигнал к реальным действиям».
В начале января 1961 года, в заключительные дни правления администрации Эйзенхауэра, пилоты ЦРУ доставили хмонгам первые партии оружия. Шесть месяцев спустя более 9 тысяч соплеменников под командованием Ванг Пао присоединились к 300 тайским коммандос, подготовленных Лэйром для ведения боевых действий против коммунистов. Вооруженным силам Лаоса в столице и племенным лидерам в горных районах страны ЦРУ переправило автоматы, деньги, радиостанции и самолеты. Наиболее важная и срочная задача состояла в том, чтобы перерезать Тропу Хо Ши Мина. Ханой провозгласил о создании на юге Фронта национального освобождения. В том году от рук вьетконговцев погибли 4 тысячи южновьетнамских чиновников.
Через несколько месяцев после того, как к власти пришел президент Кеннеди, судьбы Лаоса и Южного Вьетнама рассматривались неотрывно друг от друга. Кеннеди не хотел посылать американских солдат на смерть в этих непроходимых джунглях. Вместо этого он обратился к ЦРУ с просьбой удвоить «племенные» войска в Лаосе и «предпринять все возможные усилия по усилению партизанских действий в Северном Вьетнаме», для чего активно использовать азиатских рекрутов.
Американцы, направленные в Лаос за годы правления Кеннеди, не знали названия племени хмонгов. Они звали их пренебрежительно «мeo», это означало нечто среднее между «варваром» и «черномазым». Одним из таких молодцов был Дик Холм. Оглядываясь назад, он сожалел «о невежестве и высокомерии американцев, прибывающих в Юго-Восточную Азию. «У нас были крайне ограниченные познания в местной истории, культуре и политике народа, которому мы захотели помочь… Наши стратегические интересы лежали в области, по которой президент решил провести «жирную черту», отделив ее от коммунизма. И мы делали это по-своему».
«Активисты» в штаб-квартире ЦРУ были обеими руками за войну в Лаосе, – сказал Роберт Эймори-младший, заместитель директора по разведке. – Они считали, что это отличное место для новой войны».
Почти у всех американцев, посланных во Вьетнам, было одинаково глубокое невежество в области истории и культуры этой страны. Но сотрудники ЦРУ видели себя ключевыми фигурами в глобальной войне с коммунизмом.
В Сайгоне у них была полная свобода действий. «Они работали там под самыми разнообразными прикрытиями: как кино– и театральные продюсеры, продавцы промышленной продукции; на самом деле они были инструкторами, экспертами по оружию, торговцами тем же оружием, – заявил посол Леонардо Хегер, в то время сотрудник Государственного департамента в Сайгоне. – В их распоряжении были невероятные средства… Они великолепно проводили время. У них было все, что они хотели».
Но вот в чем они испытывали недостаток, так это в разведывательной информации о противнике. Это входило в зону ответственности Уильяма Колби, резидента в Сайгоне с 1959 по 1961 год, которому вскоре предстояло стать шефом Дальневосточного отделения тайной службы.
Колби, который когда-то сражался в тылу противника в качестве диверсанта УСС, фактически повторял все то, что он делал во время Второй мировой войны. Он инициировал операцию под названием «Тигр» для переброски 250 южновьетнамских агентов в Северный Вьетнам. Через два года 217 из них были зарегистрированы как убитые, без вести пропавшие либо подозревались в двойной игре. В заключительном отчете перечислялась судьба пятидесяти двух групп агентов, в каждой из которых насчитывалось до семнадцати коммандос:
«Схвачены вскоре после приземления».
«Радио Ханоя объявило о захвате».
«Группа уничтожена».
«Группа под контролем Северного Вьетнама».
«Схвачены вскоре после приземления».
«Двойные, играли, уничтожены».
Последняя фраза предполагает, что Соединенные Штаты обнаружили, что группа коммандос тайно работала на Северный Вьетнам; ее отследили и уничтожили. Причины провалов различных миссий ускользали от ЦРУ вплоть до окончания холодной войны, когда обнаружилось, что один из пособников Колби, капитан До Ван Тьен, заместитель начальника проекта «Тигр», все это время шпионил для Ханоя.
«Мы собрали целый урожай лжи, – сказал Роберт Барбур, заместитель начальника политического отдела американского посольства. – Некоторые из тех, кого мы хорошо знали, просто вводили нас в заблуждение».
В октябре 1961 года президент Кеннеди направил генерала Максвелла Тэйлора, чтобы оценить ситуацию. «Южный Вьетнам в состоянии острого кризиса доверия», – предупредил Тэйлор в секретном донесении президенту. Соединенные Штаты должны были «продемонстрировать делами – а не просто словами – серьезность своих намерений по спасению Вьетнама». Он написал: «Для большей убедительности это намерение должно быть подкреплено отправкой во Вьетнам некоторого количества американских войск». Это была тайна за семью печатями.
Чтобы выиграть войну, продолжал генерал Тэйлор, Соединенные Штаты нуждались в гораздо большем количестве шпионов. В секретном приложении к своему донесению заместитель шефа резидентуры ЦРУ в Сайгоне, Дэвид Смит, сообщил, что ключевое сражение разгорится в правящих кругах Южного Вьетнама. Он сказал также, что американцы должны просочиться в сайгонское правительство, оказать на него давление, «ускорить процессы выработки решения и сами действия» – а в случае необходимости сменить его.
Эта часть работы была поручена Люсьену Конейну.
Конейн начал сотрудничать с полубезумным братом президента Дьема, Нго Динь Нью, чтобы провести в жизнь стратегическую программу, в соответствии с которой крестьян сгоняли из родных деревень в военные лагеря в качестве оборонительных мер против подрывной деятельности коммунистов. Несмотря на мундир подполковника армии США, Конейн глубоко погрузился в загнивающую военно-политическую структуру Южного Вьетнама.
«Я мог отправиться в любую провинцию и побеседовать с командирами местных частей, – сказал он. – С некоторыми из этих людей я был знаком много лет; некоторых знал даже по Второй мировой войне. Многие занимали уже серьезные посты». Его контакты в скором времени стали самыми ценными из всех, которые ЦРУ завело во Вьетнаме. Но было здесь и много такого, чего он не знал.
7 мая 1963 года, в канун 2527-го дня рождения Будды, Конейн отправился в Хюе, где обнаружил множество военных, присутствия которых он объяснить не мог. Его настойчиво «попросили» улететь отсюда на следующем же самолете. «Мне хотелось остаться, – вспоминал он. – Хотелось посмотреть на празднование дня рождения Будды. Я хотел увидеть лодки со свечами, плывущими по благоухающей реке, но этому не суждено было случиться». На следующее утро сюда ворвались солдаты Дьема и убили членов буддистского окружения в Хюе.