Вашингтонские баталии
Еще в самом начале сотрудничества с Дэйвом Петрэусом, сотрудничестве протяженностью в почти четыре с половиной года и две войны, я частенько говорил ему, что его поле боя – Ирак, а мое – Вашингтон. Каждый из нас четко знал, кто наш враг. Моим врагом было время. Вашингтонские «часы» и багдадские «часы» отсчитывали время совершенно по-разному. Нашему контингенту в Ираке время требовалось, чтобы дождаться подкреплений и чтобы вступил в действие новый план урегулирования; иракцам время требовалось для политического примирения, а вот значительная часть конгрессменов, львиная доля СМИ и большинство американцев (причем их число все возрастало) давно потеряли всякое терпение. Ближайшие недели и месяцы ознаменовались в Вашингтоне попытками противников войны навязать иракцам строгие временные рамки и добиться от нас конкретных сроков вывода наших войск. Моя роль состояла в том, чтобы выиграть время, замедлить вашингтонские «часы» и ускорить багдадские. Я неоднократно говорил Петрэусу, что, по-моему, он делает все правильно, а значит: «Вы получите столько людей, сколько нужно, и будете получать подкрепления так долго, как это будет возможно».
Весь декабрь Вашингтон бурлил по поводу возможного увеличения численности нашего контингента в Ираке – в основном старались СМИ, поскольку конгресс находился на каникулах. Естественно, в прессу просочилась информация о том, что Объединенный комитет начальников штабов и лично Кейси против увеличения численности; кроме того, журналисты пронюхали о спорах в администрации и, что их сильно воодушевило, в министерстве обороны. Освещая мой первый визит в Ирак в качестве министра обороны, СМИ сосредоточились на озабоченности командования и даже младших офицеров планируемой передислокацией подкреплений – мол, сами военные считают военное присутствие США в Ираке чрезмерным, а давление на иракцев, и без того жаждущих самостоятельности, излишним (напомню, я во всеуслышание признал эти проблемы). Становилось все более очевидным, что в администрации Буша штатские ратовали за усиление американских войск в Ираке, тогда как многие военные не поддерживали данную идею. Мне начали задавать вопрос: смогу ли я каким-то образом преодолеть этот разрыв? Но декабрьская критика оказалась не более чем разминкой по сравнению с тем, что последовало далее.
Мы знали, что сильно рискуем на слушаниях в конгрессе. Все зависело от республиканского меньшинства в сенате, которое твердо вознамерилось не допустить принятия необходимых законов и тем самым щелкнуть по носу контролируемый теперь демократами конгресс и связать руки президенту. Было очевидно, что «страусиная» политика республиканцев может оказаться фатальной для новой стратегии.
Чтобы выиграть время, я в январе разработал особую тактику взаимодействия с конгрессом (и эта тактика порой доводила до белого каления Белый дом и Дэйва Петрэуса). Тактика основывалась на трехстороннем подходе. Во-первых, мы публично выразили надежду, что если новая стратегия сработает – а это станет понятно в ближайшие нескольких месяцев, – то к концу 2007 года можно приступить к постепенному выводу американских войск из Ирака. Это заявление вынудило ряд наиболее ревностных сторонников новой стратегии как внутри администрации, так и вне ее задаться вопросом: на самом ли деле я поддерживаю увеличение численности контингента и понимаю ли, что в одночасье ничего не изменить? Эти люди видели исключительно иракское поле боя и не обращали внимания на вашингтонское. А я был убежден, что по иронии судьбы единственный способ победить – это публично признать скорое окончание войны.
Во-вторых, я поручил Петрэусу подготовить к сентябрю справочные материалы и полный отчет о ситуации в Ираке и о последствиях увеличения численности войск. Я прикинул, что смогу противостоять нападкам конгрессменов по поводу радикального изменения политического курса, приведя простой, но вполне рациональный довод: пусть нам позволят перебросить в Ирак все части, переброска которых запланирована, а спустя несколько недель мы уже узнаем, насколько оправдала себя эта мера. Таким образом, нам не станут мешать по крайней мере до сентября. Если новая стратегия не принесет ожидаемых результатов, администрации все равно придется ее пересмотреть. Следовательно, сентябрьский доклад будет ценен сам по себе и послужит своего рода водоразделом. (Признаюсь, к тактике подготовки подобных докладов для затягивания времени я, будучи министром, прибегал не то чтобы редко.)
В-третьих, следовало обработать средства массовой информации и конгресс. Я продолжал демонстрировать уважение критикам новой стратегии в Ираке и признавать многие из допущенных ошибок, особенно те, что касались контактов с иракцами. Поэтому, когда конгрессмены в очередной раз принимались требовать, чтобы иракцы проявляли больше решительности в подавлении экстремизма либо в принятии и исполнении ключевых законодательных актов, я с легким сердцем, выступая в конгрессе или давая интервью прессе, соглашался с этими требованиями. В конце концов, именно к такому я сам призывал в электронном письме Бейкеру и Гамильтону в середине октября 2006 года. Кроме того, я отчасти поощрял критиков, заверяя, что их нападки полезны для нас, ибо помогают донести до иракского правительства волю американского народа, утомленного войной, – но при этом я категорически не одобрял как «несвоевременные» любые попытки законодательно установить сроки передачи полномочий в Ираке. И всегда старался по возможности снизить накал страстей в прениях.
Вообще для меня дебаты по поводу Ирака в последние два года президентства Буша-43 делятся на два этапа. В ходе первого, с января по сентябрь 2007 года, обсуждалась прежде всего сама война, а также увеличение численности американского контингента и ожидаемые последствия этого шага. Много споров, конфликтов и прочих неприятных моментов. На втором этапе, с сентября 2007-го по конец 2008 года, я изменил свой modus operandi: теперь обсуждались сроки вывода войск – с тем чтобы максимально продлить пребывание нашего контингента в Ираке и заодно попытаться устранить «иракскую тему» из повестки дня предстоящих президентских выборов. Большинство кандидатов от Демократической партии признавали – во всяком случае, в частном порядке – необходимость долгосрочного военного присутствия США в Ираке, пусть и при резком сокращении задействованного личного состава. Я надеялся, что новая администрация не откажется от выбранного курса, последует ему сознательно, не поддастся популистским настроениям немедленно вывести войска вплоть до последнего солдата – и тем самым позаботится о жизненных интересах США в Ираке и в регионе в целом.
Тактика оказалась эффективной, во многом благодаря переменам в Ираке, стойкости заинтересованных лиц и «колебаниям» политического климата. Суннитское движение «Пробуждение» во главе с шейхом Саттаром в провинции Анбар начало наводить порядок в стране, чему немало способствовали успехи Петрэуса в качестве командующего американским контингентом; всего за несколько месяцев обстановка в Ираке настолько изменилась к лучшему, что это невозможно было отрицать. Уже в июле стало очевидным, что усиление численности наших войск не было пустой тратой времени и сил. Президент Буш стойко выдерживал критику и в крайних случаях использовал свое право вето, чтобы заблокировать инициативы конгресса. Республиканское меньшинство в сенате по большей части поддерживало новую стратегию и не допускало принятия законодательных актов, устанавливающих конкретные сроки вывода наших сил. И не будем забывать о вопросах национальной безопасности. Конгресс вовсе не стремился загонять президента в угол – ведь иначе вся полнота ответственности за возможные последствия ложилась на самих конгрессменов. Наконец, переговоры с иракцами об условиях стратегического рамочного соглашения и продолжительности нашего военного присутствия, которые шли на протяжении 2008 года, сыграли решающую роль в определении повестки грядущих президентских выборов – и позволили выиграть дополнительное время.