Через пятьдесят лет после начала Первой мировой войны инцидент в Тонкинском заливе стал детонатором, взорвавшим пороховую бочку на Дальнем Востоке. Боевые действия во Вьетнаме развивались стремительно и уже вскоре потеряли характер гражданской войны. Вначале 1965 года при определенных обстоятельствах они могли бы поставить мир на грань нового мирового вооруженного конфликта. Ибо прямо или косвенно в результате оказания мер поддержки и помощи вьетнамцам на юге разделенной страны бок о бок с ними стояли США, а на севере — Китайская Народная Республика и Советский Союз. А это было опасное противостояние. И хотя театр военных действий отстоял от нас очень далеко и было трудно вести постоянное наблюдение за этим регионом, мы все же должны были использовать любые возможности, чтобы увязывать бои в Индокитае с важнейшими событиями, происходившими в мире, для правильной оценки международной ситуации. Известно, что события в разных регионах земного шара взаимосвязаны. Поэтому происходившее в Юго-Восточной Азии сказалось и на Европе.
В оценке обстановки нами постоянно подчеркивалось — и это я отстаивал непреклонно, — что только вмешательство США предотвратило потерю всего индокитайского региона для свободного мира. Остается открытым вопрос, позволили бы или нет Советы, располагавшие сильным влиянием в Северном Вьетнаме, начать там китайцам агрессию, которая могла бы привести к захвату ими всего Индокитая, включая Таиланд. Из многочисленных донесений и заслуживающей доверия информации было известно, что тогдашнее китайское руководство рассматривало захват прилегающих к южным границам Китая районов Индокитая и Бирмы лишь как первый этап своих экспансионистских планов. На втором этапе предполагалось овладеть «окраинными позициями», под которыми подразумевались Южная Корея и Тайвань.
Эти планы исходили из предпосылки, что после их осуществления стратегически важное островное государство Индонезия само по себе отойдет к коммунистическому Китаю. Более двух с половиной миллионов коммунистов Индонезии только и ждали, когда пробьет час «освобождения».
Тогда я одобрял американское вмешательство, так как считал: надо удержать Вьетнам во что бы то ни стало. Но мне не нравился способ ведения там войны, который избрал Вашингтон. Администрация США поначалу слишком часто оглядывалась на мнение мировой общественности по вьетнамскому вопросу, которое нередко было вовсе не бесспорным. В результате Вашингтон не смог решить исход войны в свою пользу, хотя численность американских войск во Вьетнаме превышала полмиллиона солдат и офицеров.
* * *
Событием, имевшим всемирно-историческое значение, было, без сомнения, убийство 22 ноября 1963 года в Техасе американского президента Джона Кеннеди. В эти дни я поддерживал особо тесные контакты со своими американскими партнерами не только для того, чтобы выразить им сочувствие нашей службы, но и, прежде всего, для принятия мер на случай возможных попыток Советов использовать в своих интересах это тяжелейшее потрясение на Западе. Но советское руководство в тот момент уже столкнулось с большими внутренними затруднениями, приведшими в следующем году к мировой сенсации.
Великая сенсация 1964 года произошла 14 октября. В этот день Хрущев, ничем не ограниченный властелин Советской страны, был отрешен от власти, причем при таких обстоятельствах, которые даже самые смелые специалисты-аналитики по кремлевским делам не считали возможными.
Несколько позже было точно установлено, что даже высшие советские руководители до самого последнего момента сомневались в успехе акции против Хрущева. Когда тот после нескольких драматических часов в Кремле тихо и незаметно исчез, как говорится, со сцены, партийные лидеры коммунистических государств были к этому не готовы и не знали, что делать, так же как и правительства западных стран. Тем не менее недостатка в обвинениях разведывательных служб, в том числе и ФРС, не было. У общественности натовских государств, в том числе и западногерманской, сложилось твердое убеждение, что их разведслужбы несвоевременно и неточно предсказали падение Хрущева.
На самом деле наша служба неоднократно докладывала правительству об усиливающихся разногласиях в высшем советском руководстве. Судя по этим донесениям — по основным моментам они полностью совпадали с информацией, полученной дружественными нам службами, — в течение 1964 года в Кремле неоднократно по самым различным вопросам возникали крупные разногласия, которые в отдельных случаях были труднопреодолимы. Более молодые руководители высшего эшелона возлагали на Хрущева ответственность за срывы во внешнеполитической области. Речь шла об обострении «братской борьбы» с Китайской Народной Республикой, «бесславном уходе» с Кубы, провале непродуманных и опрометчивых акций в Африке и других дипломатических и разведывательных «проколах». На закрытых совещаниях партийной верхушки говорили, что провозглашенная Хрущевым политика «мирного сосуществования» потерпела крах, а его самого называли бесславным и неудачным инициатором ее проведения.
Во многих сообщениях в качестве возможного преемника Хрущева проходил представитель молодого поколения — не кто иной, как Александр Шелепин, которого Верховный суд ФРГ назвал вдохновителем и организатором убийств двух руководителей украинской эмиграции в Западной Германии. Но время Шелепина тогда еще не пришло. Старые и многоопытные руководители КПСС провалили избрание молодого члена Политбюро на пост Генерального секретаря, хотя многие втайне называли его уже «новым Сталиным». Они не захотели повиноваться «выскочке». Во главе Советского Союза встала «тройка» — Брежнев, Косыгин, Подгорный.
Даже самые известные «кремлелоги» не смогли предсказать, что будет принято именно такое решение. Забегая вперед, скажу, что длительное существование «тройки» было еще более неожиданным, чем избрание Брежнева, который лишь недавно стал «первым среди равных».
Во многих своих оценках я подчеркивал, что советская «тройка» со времени отстранения от власти Хрущева представляет собой в действительности упряжку, в которой основную нагрузку несет один из триумвирата. И именно с этим человеком Западу придется считаться. Я не ошибся: таким единоличным лидером стал Брежнев.
Когда Верховный Совет и Центральный Комитет КПСС выносили свой приговор Хрущеву, они уже знали, что вскоре предстоит взрыв первой китайской атомной бомбы. Но китайцы предоставили мировой общественности возможность заниматься в течение двух дней сенсацией — отстранением Хрущева, прежде чем взорвать 16 октября свой атомный заряд. Тем самым Китайская Народная Республика вошла в число ядерных держав. Но это событие не явилось неожиданностью для западных правительств.
В течение достаточно долгого времени натовские службы занимались китайской атомной бомбой, пытаясь определить ее характеристики. Поскольку информация поступала весьма скудно, потребовалась интенсивная работа аналитиков, чтобы точно и своевременно закончить предварительные расчеты. В свое время было установлено, что народному Китаю без помощи Советского Союза не удастся быстро присоединиться к двум великим ядерным державам. Этот прогноз подтвердился. КНР, как атомной державе второго ранга, остается лишь надеяться, что «великие», заключив договор о контроле за ядерным оружием, взаимно сократят свои ядерные арсеналы, в результате чего она несколько сократит свое отставание. Понятно, что Китай в таких условиях не подпишет договор об ограничении ядерного оружия.