Потом были еще подобные пробы, но главным экспериментом стала агрессия против Югославии, на которую ООН не дала согласия. Было узаконено то, что уклончиво назвали «двойная мораль», на обычном языке — подлость. Хабермас, крупнейший представитель леволиберальной философской мысли Запада, пишет: «Применение военной силы определено желанием содействовать распространению неавторитарных форм государственности и правления… Так как во многих случаях права человека пришлось бы утверждать вопреки желанию национальных правительств, необходимо пересмотреть международно-правовой запрет на интервенцию». Вот тебе и неомарксист, философ гуманизма.
В 2000 г. я участвовал в семинаре Всемирного совета Церквей (ВСЦ), в который входит и Русская православная церковь (католики в него не входят). Тема семинара — «Этика гуманитарной интервенции». Я сопровождал о. Всеволода Чаплина из Московской патриархии. Он взял на себя выступления по богословскому аспекту проблемы, а я — по культуре и политике.
США тогда добивались формального права на «гуманитарную интервенцию», то есть на военную интервенцию в страны, где, по их мнению, нарушаются «права человека». Они хотели получить одобрение Церкви — с помощью ВСЦ. Он должен был выработать большой документ, целую доктрину, из которой исходили бы священники в своих проповедях в поддержку таких акций. На семинар для подготовки и обсуждения этого документа созвали 26 деятелей Церкви всех континентов, нескольких ученых, а также видных лиц из ООН.
Многое меня поразило в том, что я услышал от протестантских богословов и священников. За их рациональность и логику они заслуживают глубокого уважения (это отдельная тема). Но пропасть между их и моими представлениями о человеке и обществе оказалась глубже, чем я предполагал. Когда я говорил вещи, которые мне казались абсолютно очевидными, так что мы в России их в слух и не высказываем, они глядели на меня с изумлением и напряженно старались понять. Похоже, они просто не верили своим ушам. Напротив, когда я слушал многие их рассуждения, мне они поначалу казались черным юмором — не могут же люди так думать!
Церковный иерарх из Черной Африки выступил с резкой критикой США — за то огромное количество бомб и ракет, которые они сбросили на Сербию. По его словам, для Сербии хватило бы и половины, а другую половину бомб США могли бы сбросить на города и села африканцев — а потом за это предоставить им такую же экономическую помощь, как Югославии. Как глубоко было скрыто презрение этого человека к интервентам. Но никто не дрогнул, выслушали безучастно.
Управлял этим собранием энергичный пастор из США, в молодости морской пехотинец, ветеран Вьетнама. Чтобы убедить синклит в необходимости «гуманитарных интервенций», из Парижа привезли вульгарную даму албанской национальности. Она произнесла речь о зверстве сербов, так себе речь. Я спросил у председателя (экс-посла Кении в ООН), когда дадут слово сербскому представителю. Он удивился: «А зачем?» Я объяснил, что такое приличия и чем Церковь отличается от отдела Госдепартамента США. Он засуетился, стал спрашивать у главного, когда прибудут сербы. Оказалось, их не пригласили. Очевидная подлость, и если бы не было пары человек из России, на нее никто не обратил бы внимания — а ведь это Всемирный Совет Церквей! За десять лет правила приличий изменились, но люди этого не заметили.
Элементарное внешнее благородство было отброшено. Инструментом международной политики стало демонстративное унижение целых народов. Вот, в Югославии произошла тяжелая гражданская война, к разжиганию которой Запад приложил много усилий. Такие войны — страшное дело, и исторически сложилась определенная этика их завершения, позволяющая восстановить совместную жизнь. Здесь же Запад сделал все, чтобы отравить всякую возможность примирения и «забвения». Он унизил все воевавшие стороны, заставив их выдать своих командиров гаагскому суду и его гротескному прокурору Карле дель Понте.
За последние десять лет и европейская элита стала «играть на понижение». Как будто что-то сломалось в культуре. В отношении внешних норм приличия европейские СМИ «американизировались». Они практически в полном составе участвовали в «сатанизации» сербов, кампании определенно подлой, что самим журналистам было совершенно очевидно. Изменилось и отношение к войне США во Вьетнаме, которая долгие годы была пробным камнем, на котором проверялись нравственные установки политиков и газет. Эта война трактовалась гуманитарной интеллигенцией как однозначно аморальная. Ее и представляли с этой точки зрения, как символ кризиса культуры. Психолог Э. Фромм, изучая поведение американских солдат во Вьетнаме, писал: «Во время войны во Вьетнаме было достаточно примеров того, как многие американские солдаты утрачивали ощущение, что вьетнамцы принадлежат к человеческому роду. Из обихода было даже выведено слово «убивать» и говорилось «вычищать» (wasting)».
С середины 90-х годов телевидение Западной Европы стало предоставлять экран для голливудских фильмов, обеляющих и даже прославляющих эту войну (хотя, возможно, тут европейцы пока что отстают от российского телевидения). Иные левые философы даже во весь голос заявили, что сейчас не подписали бы письма с протестом против войны во Вьетнаме. Почему? Разве они что-то новое узнали? Нет, изменились их критерии благородства.
Как тягостно было смотреть в последние дни на поведение молодых красивых английских моряков, которых арестовали, а потом отпустили иранцы. Они хвастаются тем, что обманывали иранцев и ловко имитировали благодарность за хорошее отношение и за то, что их отпускают с подарками. И подарки они проверили и охаяли — подаренные им майки дорогой фирмы оказались контрафактными. Они плетут небылицы о том, как их мучили в застенках, и с удовольствием принимают почести, как герои. Продают издателям мемуары о своей потрясающей истории и спорят о том, как делить гонорары. Какая во всем этом пошлость и дешевая подлость. Разве не позор для английской культуры — делать из всего этого шоу?
Но главное, что такую же, по своему культурному типу, пошлость и дешевую подлость восприняла и официальная российская культура. Наше телевидение стало говорить на том же языке, с теми же ужимками, что на Западе, который «оскотинился». Стиль, конечно, свой, а тип тот же. Дикторы телевидения заговорили с ерничеством и улыбочками, программы наполнились невежеством и дешевой мистикой. По отношению к «чужим» для США фигурам (Кастро, Чавес, Лукашенко) — ирония и плохо скрытое хамство лакея. А в отношении отодвинутой от «праздника жизни» половины населения России наша официальная культура ведет себя, как в отношении низшей расы. Ее просто не замечают как досадное явление природы, а если и упоминают, то с «романтической» или глумливой подачей, как в сериале «Улицы разбитых фонарей». Социальная драма миллионов людей не вызывает минимального уважения. Гастарбайтеры! Бомжи!
Наш «средний класс» наконец-то переборол старые нормы чести и достоинства. Они его уже не держат. Личная совесть, конечно, осталась, но она без социально контролируемых норм не столь уж действенна. Да, человек в душе раскаивается, а общество сползает в грязь. А ведь без того, чтобы восстановить обязательный минимальный уровень благородства, ни о каком сплочении для выхода из кризиса и речи быть не может. Не морализаторство нужно, а общий язык, на котором мерзость происходящего вокруг нас называется ясными для всех понятиями.